Андрей Вичурин - Байт II. Блуждающие лабиринты Гиннунгагапа.

- Не-не-не! – замотал я головой, опешив от такого напора и упершись ботинками в дерн. – Спасибо, не надо!

- Веирдо? – непонятно спросила она меня, отпуская рукав. – Ни майс ли мна?

Я снова замотал головой.

Она посмотрела на меня презрительно, как на таракана какого-то, сплюнула мне под ноги и удалилась, гордо и независимо покачивая тугими налитыми бедрами.

- Что это сейчас было? – поинтересовался Дима, провожая деваху обалделым взглядом.

- Harassment это называется, по не нашему. Можешь смело подавать в суд за сексуальное домогательство, с последующим оскорблением достоинства! - заявил Пончик, и закехекал, наверное, рассмеялся: – Она тебя извращенцем окрестила, которому не интересны женщины!

Я только развел руками. Извращенец, так извращенец. Не бежать же мне с каждой, кто меня захочет так назвать, в кусты, чтобы доказать обратное!

- Ладно, проехали. Я такой! Давайте уже поедим!

По пути, Пончику наконец-то провезло, - мы перехватили с накрытых у края поляны столов, три кольца домашней колбасы и два хлеба – халы. И тому неизвестному песцу, которого хотел сожрать братишка, повезло. Теперь зверек сможет прийти к кому-то другому. Два кольца отдали коту, - все равно они ему на один зуб, а еще одно, разделили пополам с Димой.

- Интерефное софпадение! – прошамкал Дима полным ртом. – О-о! Кофбафа иф лофя!

- Фо? – я тоже откусил большой кусок.

- Из лося колбаса, говорю! – прожевав, сообщил он.

- Мняма-га! – согласился Пончик. – Такохо ефсе не ел!

- Так вот, - продолжил Дима. - Интересное совпадение. Евреи едят халу на шаббат. А тут, на шабаш! Не находишь?

- Нахожу, конечно, - согласился я. – Сам же сказал,- это праздник! И еще, насчет хлеба. Его эти товарищи тут сейчас печь будут, а у тех, есть такое хлебное жертвоприношение, - отделение халы, Минха называется. Тут, я думаю, будет то же самое. Да ты же сам, насчет этого говорил!

- Я просто, о почти одинаковом звучании слов! – пояснил Дима.

- А еще, у наших есть «шабашка»! – напомнил я ему. – Ерунда это все! Из разряда баек про «Жигули», которые на экспорт под маркой «Лада» пошли, потому как, первое слово, - у кого-то там, за бугром, матюк.

Зловещая тень давно уже покинула светлый лик Луны. Костер в широкой печи догорел, - смотрящие за ним кекли, проворно и деловито разравнивали жаркие алые угли. Несдержанные дети природы, прервали свои веселые занятия, и снова собрались на поляне у печи. Мы тоже туда подошли и стали с краю, поближе к лестнице и оленям.

Санта – Клаус поднялся, застегнул свой кафтан и, недовольно покривившись, натянул на блестящую под ярким светом Луны лысину, свою длинноухую шапку. Затем отошел от трона до начала ступеней и, крутнувшись на каблуках, повернулся к нему лицом. Толпа притихла.

Снова потянулись томительные секунды ожидания.

- Чего все ждут? – задал риторический вопрос Дима. – Непонятно…

- Если бы ты больше, не по ночным клубам шастал, а ночным шабашам столько же внимания уделял, - подколол я его за неумеренную любовь к ночному драйву, - знал бы!

- То не я! – открестился он. – То все Любка! Там мы с ней и познакомились!

Повезло ему или нет но, познакомившись с Любой по-пьяни, они сошлись, пять лет уже вместе. Расписались в прошлом году.

Где же ты, Вера… Собирался я тебя искать, да вот, все так и не собрался. Носит меня, по далеким реально – виртуальным окраинам с временными водоворотами. Крутит, словно щепку по ручью талому, любопытной рукой десяти тысячи столетнего мальчишки - девчонки Демиурго, пущенную. Э-эх!

- Т-сс! – просипел Пончик. – Во! Начинается!

Рудольф Красный Нос включил свой биософит и направил вверх, к окончанию лестницы.

Санта – Клаус встал на одно колено, опираясь рукой на посох и склонив голову в сторону трона.

На нем, возникая из темноты ночи, проявилась, молодая красавица с длинными черными прямыми волосами, убранными изумрудным венцом из листьев, в праздничном шитом золотом зеленом сарафане и синих сапожках. По левую руку величаво восседавшей брюнетки, появился пожилой бородатый соломенный блондин, в длинной подпоясанной рубахе поверх штанов, жупане и красных сапогах, а по правую, на спинке трона пристроилась пестрая птица, с коричневыми крыльями и серой грудкой.

Толпа взорвалась выкриками:

- Прийа! Фрийа! Прийа! Фрийа!

А я снова было подумал об очередной игре слов, но Дима опередил меня.

- Это Прия! Наша, славянская богиня плодородия, любви и брака! Это она, настоящая брюнетка, в отличие от Фрейи, - та жгучая блондинка. Да и наша, при одинаковой общественной нагрузке, намного поспокойнее будет! Фрейе же, лучше под руку не попадаться! Все валькирии под ней, да и сам Один, половиной павших воинов с ней делится! Видать, серьезная баба!