Андрей Вичурин - Байт II. Блуждающие лабиринты Гиннунгагапа.

- Равк сюда не доберется? – мне не хотелось бы встревать в разборки, не подготовившись.

- А чего ему тут делать? – удивился Рута.

- Так вы, вроде как в контрах?! – в свою очередь не понял я.

- А-а! Ты не в курсе. Равк – вампир, а не самоубийца! Меня он еще может потрепать, а вот с ними, - он указал на устраивающихся в стоящем неподалеку стоге сена волков, - ему не справиться. Волки и собаки его за версту чуют. Порвут за милую душу!

- Так почему же ты с ними не пойдешь и не порвешь его? – удивился я.

- А ты его поймай сначала, – Рута сделал приглашающий жест, в сторону открытой высокой двери. На коне можно было въехать. - Проходи! Разуваться не надо! Ха-ха!

- Погоди, уважаемый! Черт с ним, Равком, мне бы друга в сознание привести! – попросил я, снимая меховые варежки.

- Медведя? – уточнил Рута, покосившись на блеснувший камнями на моей руке перстень, со странным выражением лица.

- Друга! – твердо ответил я.

- Странные у тебя друзья… - протянул он, с усилием отводя взгляд от моей руки. - Но это твои проблемы. Хорошо, вот очнется он, что ты с ним станешь делать, и куда прикажешь мне его деть?

- Так это не вопрос! Поселишь его со мной! Мы уже привыкли, - сколько лет рядом! Посидим, поговорим, выпьем!

Рута, долгим взглядом психиатра, посмотрел мне в глаза.

- Серьезно? Посидим, поговорим, выпьем… С Талу? Да кто ты вообще такой? – он снова зацепился взглядом за радужную семилучевую звезду.

- Всеслав. Создатель Мира. А там, - я большим пальцем руки, сжатой в кулак, указал за дверь, - мой единственный и лучший друг Серега!

- Сэр Ега?

- Но-но! Не передергивай! Серый! Серега, Сережа, Сержик!

- Ты это, не обижайся, просто никогда не слышал, чтобы у одного существа оказалось сразу столько родовых имен: Сэр Ый, Сэр Ега, Сэр Ежа, Сэр Жик. Тем более – у медведя! - покачал головой Рута. – Ну да ладно, быть, по-твоему! Подниму, только пеняй потом на себя, когда он твою шкуру на себя примерять начнет. Это же Талу! Хозяин! Друг, говоришь?! – снова покачал он головой.

- Ты поднимай, поднимай! А я уж разберусь! – успокоил я его.

- Ну, как знаешь! Если что, я предупредил! – пожал Рута плечами, видимо поминая добрым словом, таких стукнутых головой гостей, как я.

- Ладно, как там, сейчас. Вспомню. Я больше по другой части, - предупредил он. - Но, не все же время, в предсмертное ложе разных болезных укладывать, иногда их и поднимать надо. Не то так, все навыки потерять не долго. Сейчас…

Он подошел к волокуше и простер над тушей Сергея руки, делая пассы и невнятно бормоча. Так продолжалось несколько секунд. Стоило Сергею слегка пошевелиться, Рута, ошпаренным енотом, отскочил метра на три назад, опасливо вглядываясь в происходящее на лежанке.

А зрелище того заслуживало. Неторопливый хруст и треск суставов, медведя, обращающегося в человека. Когти втягиваются, становясь розовыми ногтями, с черной каймой под ними, морда уменьшается, превращаясь в знакомое до боли небритое лицо, а руки, сведенные судорогой, принимают людские размеры и выравниваются. Черная, лоснящаяся здоровым мехом шкура, меняется на замурзанное, выгоревшее х/б, покрытое пятнами пота, а кривые лапы преображаются в мощные ноги, со ступнями, обтянутыми потрепанными пыльными берцами. Сергей не шевелился.

Я, не стесняясь своих слез, подошел к волокуше, наклонился и крепко обнял своего единственного, настоящего, преданного навсегда, до самой смерти, друга.

- С возвращением, Сережка!

Он открыл глаза, посмотрел на меня, узнавая, сверкнул зеленой искрой в глубине смеющихся глаз и ответил, поднимаясь:

- Ну, здравствуй! Брат – акробат! – и хлопнул по плечу так, что колени мои привычно подогнулись, а он схватил меня в охапку и обнял, уткнувшись своим лбом в мой, счастливо улыбаясь. Я тоже улыбался, размазывая слезы по щеке, краем глаза наблюдая удивленного Руту, смущенно трущего левый глаз.

Хозяин выделил нам неплохую спаренную комнату. Даже с ванной. Привели себя в порядок,- по очереди искупались, побрились над тазиком, переоделись в любезно предоставленную Рутой одежду, совершенно не торопясь начинать разговор. Теперь уже успеем.

Рута пригласил нас на ужин.

Расположились за дубовым столом солидных размеров. В большом зале, среди разместившегося на стенах оружия и доспехов, свисающих синих, под стать перчаткам Руты, штандартов с его родовым гербом – подбоченившийся одной рукой всадник, на фоне заходящего солнца, в другой руке держащий кубок, у ног коня которого, стеной стоят десять стальных волков, с горящими кровью глазами. Красивая композиция.