Чарли Хьюстон - Неспящие

Я застрелил Имелду в сердце. Магда отшатнулась от крови и невольно сдвинула «Блэкберри», дав мне возможность беспрепятственно выстрелить ей в сердце. Я выстрелил. Подошел ближе и выстрелил в них обеих еще по одному разу, в голову.

Дверь была не заперта.

Комната за дверью охватывала 270 градусов окружности башни с окнами по внешней стене. Кейджер, видимо, приглашал игрового дизайнера, как в «Денизоне». Постапокалиптический средневековый ренессанс.

Он сидел на имитации кресла Имса, сделанной, похоже, не из многослойной древесины, а из окисленной меди. Правая рука точно входила в эргономический контур блестящего черного игрового устройства. Другая рука держала телефон, большой палец прыгал по кнопкам, когда он время от времени отводил взгляд от настенного ЖК-дисплея, чтобы читать текстовые сообщения, которые то и дело объявляли о своем приходе первыми тактами темы из «Космической одиссеи-2001». На экране элегантная фигура в нелепо длинном развевающемся черном плаще носилась и прыгала на плоскости едва различимой конфигурации, отзываясь на малейшие движения его пальцев и ладони на устройстве. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что его персонаж танцует, воссоздает сонный танец Сид Чарисс с ветром в «Поющих под дождем».

На полу рядом с креслом лежала стопка из нескольких предметов. Внешний диск. Журнал. Резервная флешка, которую Парк носил на шее. Диск, который я отдал ему, с записью массового убийства на голдфарме. И часы его отца.

Я твердо закрыл дверь.

Он не поднял глаз.

— В чем дело?

Я подошел, чтобы он мог видеть меня периферийным зрением.

— Мне нужно знать, что случилось с полицейским Паркером Хаасом.

Он поднял глаза.

— Вы тот самый тип.

Он снял руку с устройства, достал расческу и пригладил волосы.

— У вас очень сердитый вид. По-моему.

Он убрал расческу.

— Это странно.

Я не был жесток. У меня были вопросы, и я их задал. Если он не торопился отвечать, так как не привык быстро делать то, что от него требовалось, я демонстрировал ему преимущества краткости. Но я не был жесток. Ни когда я добывал нужную мне информацию. Ни даже когда я убил его. Тремя пулями. Как отца, так и сына.

Суматоха стала раскручиваться, когда я ушел через несколько минут. Кто-то что-то увидел на мониторе наблюдения в глубине дома. Несколько синих ветровок собрались у гостевого коттеджа. Они направили свою энергию на поместье.

И все-таки один в ветровке заметил меня, когда я выходил из гаража. Он окликнул меня. Я продолжал идти поперек парковки сквозь машины, которые уже как будто покрылись патиной пережитков прошлого века. За собой я услышал быстрые шаги двух человек. Я прикинул расстояние до деревьев. Не останавливаясь, я заглядывал в окна машин, не осталось ли где ключей в зажигании. Не осталось. «Хеклер-и-кох» сидел в своей плечевой кобуре под надетой на мне черной спортивной курткой. У меня еще оставалось два патрона в пистолете и запасная обойма на двенадцать выстрелов. Но больше при мне ничего не было. Раны на ногах не позволят мне бежать. Когда преследователи догонят меня, я обернусь и выстрелю по разу в каждого, поменяю обойму и, может быть, успею обезоружить их. После этого мне нужно будет найти укрытие, прежде чем меня атакуют всеми силами. Я высматривал машину потяжелее на парковке, как вдруг на подъездную дорогу въехали два легких ударных автомобиля «Тысячи журавлей». Я изменил курс и направился к ним. Четыре «журавля», сидевшие в обеих машинах, выпрыгнули и разбились на пары и пробежали мимо, не обратив на меня никакого внимания. Тогда мои преследователи, по примеру специалистов, которые явно знали, кто я такой и зачем я там, остановились и повернули обратно, дав мне беспрепятственно пройти вдоль всего Мадроно и опять вернуться туда, где я оставил «кадиллак». «Тысяча журавлей» успешно игнорировали мою машину, меня самого и все происходящее в непосредственной близости от них в течение шестидесяти минут между 11 часами и полночью. Как я об этом просил и как распорядилась леди Тидзу в обмен на чудо, каким была Люцифра.

С дневником Парка и другими его вещами я отправился на юг за концом истории.

Я не стал задерживаться в детской, когда вернулся в дом в Калвер-Сити. То, что я там нашел, не предназначалось ни для меня, ни для кого другого. Стыдно было глазеть на это, потому что только два человека могли понять значение произошедшего. Возможно, когда-нибудь и третий человек. Я вышел из комнаты и пошел искать то, за чем пришел.