Леонид Кондратьев - Леди с клыками

— Не важно, — решила я, запрятав оружие в рукав выданной полуэльфом одежды. — Добирайте, что понравиться и пойдем. А то на поезд опоздаем.

Пока мы пререкались с Гроткаром, его братик мелодично звякал железками, щедро разложенными по поверхности стола и стоило нам только закончить, развернулся в нашу сторону, сверкая уж совсем нереальной улыбкой, больше подходившей какому-нибудь маньяку. Впрочем, бросив взгляд на то что он держал в руках, лично я для себя моментально получила подтверждение некоторым мыслям которые у меня возникли еще в глубоком детстве — Все гномы извращенцы с парадоксальной страстью к большим калибрам! Видимо это из-за небольшого роста. Расовый комплекс так сказать. Иначе чем еще можно объяснить совершенно идиотский оскал Торката поверх практически двухдюймового ствола ручной бомбарды времен (да демоны знают каких времен — я о таком только в летописях читала) с ФИТИЛЬНЫМ замком! Точно знаю что вот такие вот монстры применялись при осаде городов и штурме укреплений. Ну и в морских сражениях тоже. Только вот стрелков из этих монстров боялись даже свои, а чужие в основном не брали в плен и предпочитали убивать на месте. Уж слишком калибр был подходящий для пуляния различными срабатывающими при попадании одноразовыми амулетами, зачастую довольно мерзкими. Амулетов гном в куче оружия не нашел, но вот удобную перевязь с множеством деревянных емкостей с порохом и сумкой для дроби и пыжей он на себя уже нацепил.

Посмотрев в сторону братца Гроткар поудобнее перехватил облюбованный метательный молот и многозначительно похлопал по спрятанному во внутренний карман камзола бесшумному револьверу:

— Мне хватит!

Попрощавшись с радушным хозяином и так и не отбившись от всученного мне небольшого кошелька, довольно подозрительного веса мы скрываясь в полумраке начинающегося за домом Элефиаля переулка двинулись в сторону вокзала. До которого между прочим было довольно долго красться, стараясь не попадаться в редкие конусы света от газовых фонарей и марево самодельных деревенских магических огоньков, вывешенных перед домами победнее.

Вокзал поприветствовал нас тишиной и пустотой. Нет — конечно некоторые признаки жизни присутствовали — например горел свет в каморке обходчика и по совместительству сторожа. Вдобавок из одного из ангаров раздавалось неровное блеклое сияние. И все… даже сиротливо оставленные на рельсах вагоны, выглядящие особенно несчастно без своего железного коня, казались наполненными квинтэссенцией одиночества и пустоты.

— И где паровоз? — Шепот Лаэлы заставил начинающих железнодорожных грабителей вздрогнуть почище чем от выстрела.

— Тихо дура! Не видишь свет в ангаре, видимо на техобслуживание загнали. — ответ Гроткара не был образцом куртуазности, но при таком уровне адреналина переливающегося в наших венах это было простительно.

— Торкат! На тебе строжка — чтобы от туда даже дух не выскользнул! И не шуметь! — Переливчатое шипение моего голоса передернуло даже меня саму, не говоря уже об окружающих, но времени на возможные рефлексии просто уже не оставалось. — Лаэла, ты бери на прицел подходы со стороны города. А мы с Гроткаром сходим в гости. — Сделав глубокий вдох и неосознанно облизнув кончиком языка верхнюю губу, как можно бесшумнее двинулась в сторону манящего мерцания ангара, из которого несло запахом масла, дымом антрацита и потом.

Вот ты какой «Гордость Корн`Валора»! Красавец! Двенадцать колесных пар, сочлененная рама с рессорным доворотом. Машины тройного расширения и механизированная подача угля в топку. В ангаре в котором стоял этот красавец никого не обнаружилось, не считать же уснувшего лейтенантика из ведомства господина Миста? Тем более что после укола так понравившегося мне кинжала он уснул окончательно и навечно. Странно, но когда игла лезвия скользнула между ребер ненужного свидетеля, в мою руку как будто ткнулась мордочка брошенного котенка, жалобно мяукающего под проливным осенним дождем. И даже неосознанные рывки истекающего последними каплями жизни тела не отвлекли меня от этого ощущения подсвеченной нотками жалости темного марева грусти. Задумчиво застыв я вслушивалась в охватившие меня ощущения, пока размахивающий как мельница руками Гроткар носился вдоль паровоза, пытаясь не издавая ни звука и только жестикуляцией передать границы охватившего его счастья. Медленно вытянув мизерикордию и задумчиво слизнув капельку крови, я уже становящимся привычным шипением уточнила: