Леонид Кондратьев - Леди с клыками

Подгорные жители были признанными мастерами зачарования, вот только это была единственная школа волшебства, в которой они могли добиться успеха из-за врожденных особенностей строения ауры. И потому каждый кузнец рун, желавший создавать не поделки а шедевры, скорее рано чем поздно искал себе напарника-мага с которым за годы совместной практики вырабатывал неподражаемую слаженность. Разрывались такие союзы тяжело, привыкать к новым партнерам, дело уж очень не быстрое. — Но вот выковать им ничего путного точно не сумею. Хм… Торкат, сам понимаешь, тут нужно подумать, взвесить все плюсы и минусы, все же не камни под гору катим…

— Угу, — важно кивнул гном.

— Эй, нелюдь, чего это вы тут шушукаетесь, а? — вклинился в нашу беседу знакомый и уже пожалуй ненавистный голос, чей хозяин, кажется, был слегка пьян.

А вот и один из минусов. Не люблю расистов, но объективная реальность такова, что они есть, их много и становиться партнером их цели для издевательств номер один не хочется. Впрочем я и сама где-то в списке их мишеней есть, но в конце. Папочка у меня богатый. И связываться с его наследницей дураков мало.

Но один нашелся… Арей Мист виконт Суагримский, блудный сыночек одного из самых серьезных магов природников и к сожалению его полная противоположность. Нахал, повеса и мот. Именно такие нелесные характеристики о сём недоразумении человеческого рода можно услышать от практически любого столичного жителя. Мокрица, а не человек! В особенности если он, как в прочем и всегда, в окружении своры своих прихлебателей.

Полный ноль в науках и уж тем более в магии и от этого еще больше ненавидящих всех кто хоть на пядь превосходит его интеллектом. Вдобавок к своему снобизму и нетерпимости, лишь подчеркивающих его крайне отвратительный характер, он считает себя неотразимым ловеласом и просто божественным любовником. Видимо из-за этого в первого дня нашего знакомства он готов на все что, как он думает, в состоянии взять мой бастион. Видите ли страсть к экзотическим постельным игрушкам в которые он имеет наглость пытаться заочно записать и меня, сочетается в этом куске гнилой крепи с просто-таки божественным самомнением. Извиняюсь за гномские ругательства, но знаете — с моим папенькой человеческие мне было просто неоткуда услышать.

— Виконт, покиньте наше общество. По моему я вас уже предупреждала…

Многозначительная пауза, во время которой я как бы невзначай положила ладонь, затянутую в тончайшую замшевую перчаточку на рукоять Амели.

— Ой, да ладно, мисс Неприступность, — фыркнул он, подходя ко мне на расстояние всего одного шага. Смелость ему придавал маячащий невдалеке, но однако не в зоне прямой слышимости, преподаватель в мантии мага-воздушника. Быстро убить человека и спрятать его труп в зоне видимости опытного чародея невозможно, а полумер этот наглец явно не боялся. — Я же знаю, что вам хочется залезать со мной под одеяло. Гномская кровь как-никак. Скажите, безбородые, а правда, что ваши женщин настолько горячи, что бросаются на все, что шевелится и потому-то их из под гор не выпускают? И где та остроухая стервочка, что все время трется рядом с вами? Мне бы хотелось с ней поразвлечься…

— Когда я окончу Академию, — посулил Гроткар, судорожно сжимая пальцы и видимо мечтая, чтобы в них оказался топор, — пусть духи гор помогают тебе жить.

Вторую часть стариной клятвы обидчику «А смерть твою буду нести я, причем медленно», он не произнес, таким образом не давая поводов для обвинения в угрозе убийства. Впрочем, сомнительно, что эта мокрица знает древний фольклор родичей моего отца.

— Так чего же вы тут собрались? — упорно не желал отправиться по более подобающим ему делам, например дегустации канализационных вод, Мист. — Заговоры плетете, как это принято у вашего нелюдского племени, да? Житья от вас уже в столице нет, все заполнили… вот даже в нашу Академию пролезли.

Против тебя, гадость моя, согласна вступить в союз даже с гоблином и дроу. Вот только испытываю некоторую опаску, что представители этих бесчестных народов подобным куском… не скажу чего, могут и побрезговать.

— Или вас, леди Клер, — мое имя и титул он произнес с такой насмешкой, будто они подразумевали как минимум урожденную служительницу борделя, — потянуло к родным корням, причем сразу к двум?

— Если я его пристрелю, меня выгонят из Академии. Если я его пристрелю, меня выгонят из Академии. Если я его пристрелю, меня выгонят из Академии. — Кажется, в восточных странах подобное мысленное напутствие самому себе зовут мантрой и тамошним монахам и святым оно сильно помогает браться с разнообразными искусами. Будем надеяться на…