Леонид Кондратьев - Леди с клыками

— Ты как-то странно выглядишь, — заметила я, рассматривая Хильду.

— Я испугалась…

— Чего? — чтобы такое признание дала опытная наемница, причем без малейшего принуждения?!

— Вот, — на стол лег немного неровный металлический стилет. — Узнаешь?

— Нет, — покачала головой я, рассматривая вещь. Какая-то она была странная. Металл местами выглядел как мягкая проволока, которую перекрутили, а потом распрямили. — А что это?

— В недавнем прошлом штопор… Мой… Из оружейной стали…

Старинная тисовая аллея, плавно огибающая укутанные плющом корпуса академии — это мое любимое место. Тут очень мало людей с их постоянной суетой, так раздражающей меня в последнее время. И именно поэтому практически каждую перемену между лекциями я провожу в уединении этих вековых деревьев, переговаривающихся между собой шелестом листвы и птичьим щебетом. Это очень успокаивает — особенно после двух пар богословия подряд. Нет — конечно понимаю, что позиции церкви до сих пор очень сильны в нашем обществе, но зачем будущим ученым богословие я просто не понимаю. Какая польза будет от изучения этой, даже сложно назвать ее наукой, — этой занудности, для механика или мага? Неужели полное знание жития святых отцов и основных положений крайне запутанной религиозной картины мира поможет в проектировании новых механизмов или изготовлении строительных или штурмовых големов?

Впрочем, все бы ничего, но преподаватель… Отец Амфитиск видимо невзлюбил окружающий мир в первое же мгновение своего рождения — иначе как этим нельзя объяснить его просто таки патологическую ненависть к окружающим и в особенности к студентам и студентками академии. Особенно к студенткам. Лекции этого заплывшего салом борова были худшим из всех возможных наказаний, которые в состоянии придумать извращенный человеческий, да и нечеловеческий разум. Пронзительный визгливый голосок. Буквально ввинчивающийся под своды черепа и резкие выкрики, переходящие в многословные молитвы или цитаты из жизнеописания какого-нибудь замшелого святого полностью исключали возможность просто поспать на лекции. Тем более, что святой отец имел вредную привычку долго песочить отвлекшихся и потерявших нить его рассуждений (как будто она там когда-то была?). Ну и вдобавок его нудные рассуждения о греховности женского начала, после которых некоторых особенно впечатлительных барышень приходилось откачивать нюхательной солью.

Не знаю как, но я держалась, скрипя зубами и до крови прикусывая губы клыками, появляющимися от захлестывающей меня волны ярости. Поэтому каждая лекция богословия стоила мне кучи поломанных нервов и нескольких испачканных кровью платочков, которым как оказалось крайне удобно маскировать изменение прикуса, неосознанно появляющееся при первых же словах святого отца. А уж изображать из себя анемичную барышню, периодически подносящую к лицу надушенный платочек, у меня получалось просто великолепно.

— Привет, Клер, — с этими словами ко мне подошла неразлучная парочка из двух гномов, приходящихся друг другу братьями, Торката и Гроткара. Обычно эти двое ходят еще в компании с обманчиво хрупкой на вид городской эльфийкой Лаэлой, но сегодня ее что-то не было видно… ах да, она же вместе с остальными друидами на выездных занятиях. — Слушай, ты ведь в дальнейшем собираешься на конструировании големов специализироваться, ведь так?

— Ну да, — именно это как бы полностью нейтральное от любых стихий и сил направление магии мне неожиданно приглянулось по той простой причине, что с преподавателями по чарам тьмы и крови в нашей стране некоторая напряженка, они конечно есть, но им, положа руку на сердце, самим бы у кого-нибудь поучиться, а в свой разум больше никого пускать не собираюсь, благо защититься от почти любого сканирования смогу, уж на это то полученных способностей хватит. Сведения о том, что я являюсь дампиром лежать в моей прелестной головке, пожалуй, на самом видном месте и потому общаться с теми, кто читает мысли как книги, категорически не хотелось. А то дефицит априори не светлых магов живо сменится их изобилием, ибо на такую диковинку приедет посмотреть каждый уважающий себя чародей. А я музейным экспонатом становиться не хочу. Не в последнюю очередь потому, что биологические препараты обычно выставляют в разрезе.

— Тогда может, составим рабочую связку? — продолжал Торкат. — Я кузец рун не из последних, а ты, не в обиду будет сказано и молот то не удержишь. — Пожалуй, все-таки удержу, — задумчиво произнесла я, обдумывая со всех сторон предложение гнома. Големов можно делать почти из чего угодно: глина, камень, железо, лед, даже чужая плоть. Вот только обычные, не зачарованные материалы были как правило недолговечны и пожирали вложенную магию со страшной силой. Для того же чтобы создать магическую куклу, обладающую изрядным запасом прочности требовались очень редкие материалы, обладающие уникальными характеристиками и почти не встречающиеся в природе. Ну или нужно было использовать руны, а лучше гномов их никто не знал