Александр Воробьёв - Возвращение Солнышка

- Я тут подумал, - кашлянув, сказал майор, - оставлю-ка я Витю здесь в бункере, под вашим присмотром, Михал Иваныч, а сам прогуляюсь с Санькой... Посмотрю хоть на эту диковинку. Все равно предстоит ждать, пока до нас спасательный отряд доберется...

Скворцов неспроста после потери "Батяни" пошел к ООН. Прикинув, что их с аспирантом шансы безопасно выйти из Зоны невелики, майор решил вызвать помощь, а до ее прибытия переждать в безопасном месте. Лучшего варианта, чем оборудованный бункер в обсерватории, и придумать нельзя было. При строительстве первым делом позаботились о нуждах спецслужб, соорудив под асфальтированным двором обсерватории настоящее бомбоубежище, позволявшее выжить и продолжить работу здесь даже при попадании ядерной бомбы; после заморозки ООН бункер тщательным образом законсервировали. Через какое-то время майор, рассудив, что добру пропадать негоже, без лишнего шума предоставил бункер в пользование Черпакову - благо, что формально тот имел какое-никакое отношение к спецотделу, и юридически его назначение охранником на полставки являлось вполне легитимным. Таким образом, довольны остались все: неутомимый исследователь Зоны оказался снабжен всем необходимым, чтобы работать, не думая о хлебе насущном, поскольку запасы провианта в бункере были внушительные, а майор приобрел не просто сторожа материальных ценностей, как это могло показаться на первый взгляд, а форпост и разведцентр в Зоне, непрерывно поставляющий самую разнообразную, зачастую неоценимую информацию и для "Веги", и для лаборатории Петра Сергеевича.

И вот теперь, добравшись до места, Скворец первым делом запросил помощи у своих ребят. Конечно, майор постарался сделать это как можно более небрежно, избегая паники в рядах - ситуация, когда всегда и все делающий самостоятельно начальник ОСН обращался за подмогой, могла в полной мере называться из ряда вон выходящей. Скворцов переживал не за себя, - он, хоть и немного потерял форму, все же ощущал себя способным самостоятельно выбраться из Зоны. Вот Витенька - другое дело; рисковать юношей майор больше не собирался. Откровенно говоря, после инцидента у границ Песочницы, когда аспирант чудом остался в живых, Скворец признался сам себе, что его затея пересечь Зону вдвоем оказалась не самым лучшим вариантом. С другой стороны, оставаться на заставе тоже не стоило...

- Андрюша, - с улыбкой сказал Черпаков. - Мы все прекрасно понимаем, что ты очень хочешь помочь Саньке справиться с этим делом и проводить ее к Кратеру; желание более чем похвальное, особенно учитывая тот факт, что за ней скоро начнется настоящая охота. Разумно будет помочь ей выиграть время, создав видимость присутствия Саньки здесь, в обсерватории. Пока Вольники заявятся сюда, пока разберутся, что Саньки с нами нет... Вполне возможно, кстати, что возникнет конфликт, и тогда каждый человек будет на счету. А без тебя много ли мы тут навоюем, старый да малый...

Майор хотел что-то добавить, но Михаил Иванович, жестом призвав его к порядку, закончил мысль:

- ...К тому же ты, очевидно, позабыл о платиновой пластине у тебя в голове.

Скворцов, рефлекторно прикоснувшись к шраму на левом виске, виновато развел руками - действительно, совсем забыл.

- Не надо меня провожать, - возмутилась Санька. - Не маленькая, сама справлюсь. Михал Иваныч совершенно прав - вам нужно держаться здесь вместе. Он уже далеко не молод для войны, а Витенька... кхм, слишком важен в качестве свидетеля для майора, чтобы им рисковать... - замявшись, дипломатично сказала она, умолчав о его полной непригодности в плане всего, что касалось проявления истинно мужских качеств. Конечно, все собравшиеся так или иначе подозревали, что из Витеньки боец никудышный, но из доброго отношения к юноше деликатно обходили эту тему стороной.

Аспирант, втянувший было голову в плечи в ожидании упрека, бросил на Саньку благодарный взгляд. Его чувства претерпевали стремительную трансформацию; парню стало совершенно очевидно, что Санька равнодушна к нему как к мужчине, но довольно тепло относится, как к человеку, - словно добрая старшая сестра. И потому неразделенная любовь Витеньки, так и не выйдя из платонической стадии, быстро преображалась в глубокое доверие и уважение, а сама Санька вместо объекта воздыхания наконец-то представала перед ним в более подобающей ей роли опытного старшего товарища.

Санька тем временем, обводя начальственным взглядом присутствующих, не терпящим возражений тоном прирожденного руководителя завершила: