Андрей Белов - Неполная перезагрузка

— Уже вечер, а пришли мы утром. Мы устали и есть хотим. Может нам лучше прерваться и отдохнуть? — предложил Баскилович.

— Никто отсюда не уйдет пока мы так или иначе не завершим операцию. Если потребуются, будем спать по очереди. Андрей Николаевич, сходите на кухню, приготовьте нам чай с бутербродами, может, еще какой ни будь еды. Пожалуйста, возьмите это на себя, — распорядился Смирнов.

Он вколол Александру еще один шприц препарата. Потом еще и еще.

Только после пятой инъекции состояние Александра изменилось. Но оно изменилось совсем не так, как рассчитывал Смирнов. Александр вовсе не стал мягким и пушистым, готовым ответить на любой вопрос. Он, словно мгновенно в несколько раз увеличив свои силы, весь забился, пытаясь порвать удерживающие его веревки и добраться вовсе не с благими намерениями до Смирнова с Баскиловичем и Бугрова. Но веревки были надежны и нечеловеческие усилия Александра ему не помогли освободиться. Однако Смирнов все же побоялся приблизиться к Александру, пока действие препарата не прекратилось, и Александр не затих. Зато еще одно введение препарата, наконец, дало ожидаемый результат. К этому моменту было уже около часа ночи. Баскилович устал настолько, что уже был не в состоянии волноваться по поводу чудовищной передозировки опасного препарата и с трудом осознавал происходящее. Более молодые Смирнов и Бугров еще держались, но все же их реакция тоже ощутимо замедлилась.

— Вы не понимаете… Это нельзя… Всем будет плохо…, - захныкал словно ребенок, лишившийся воли к сопротивлению, Александр. Из его глаз покатились слезы, а тело было настолько неподвижно, что приобрело вид почти неживого.

— Получилось! — радостно выкрикнул Смирнов, выводя своим криком из состояния толи дремоты, толи ступора Баскиловича.

— Александр Михайлович, как вы делали процедуру омоложения? — торопливо спросил мгновенно сориентировавшийся Баскилович.

— Нельзя… будет плохо…, - продолжил хныкать Александр.

— Мы знаем о плохом. Мы все исправим. Нам можешь сказать, — продолжил Баскилович.

— Прибор… Я использовал прибор, — почти шепотом выдавил из себя Александр.

— Ну, вот видишь, как все просто. Не надо сопротивляться. Как устроен этот прибор? — приободрился Баскилович.

— Нельзя… я не должен…, - после длительной паузы произнес Александр.

— Можно! Скажи нам и тебе сразу станет легче, — продолжил давить на вялого Александра Баскилович.

— Это такой прибор…, - начал говорить Александр и снова замолчал.

— Хорошо! Говори дальше!

— Я не могу объяснить. Слишком сложно, — снова заплакал Александр. — Не заставляйте меня.

— Скажи, где лежит твой прибор? — вмешался Смирнов уже начавший паниковать из-за того, что действие препарата должно было скоро закончиться.

— Прибора нет. Я его давно разобрал, — быстро и легко ответил Александр, видимо все же сохранивший, слабую способность оценивать, сообщаемую им информацию и понявший, что эта информация ничего не даст.

— На каких принципах работал прибор? Что он делал? — снова взялся за допрос Баскилович.

— Не спрашивайте, я этого не должен говорить, — плаксивым и одновременно просящим голосом сказал Александр. — Эта информация должна умереть со мной. Иначе меня никогда не простят.

— Нам можно сказать. Тебя никто за это наказывать не будет. Не бойся, говори, — вкрадчивым голосом стал успокаивать Александра Баскилович. — Скажешь, и тебе станет хорошо и спокойно.

— Ну, это электронный прибор, — сказал Александр и снова замолчал.

— Так, молодец. Видишь, говорить легче, чем молчать. И, что же этот прибор делал?

— Генерировал электрические импульсы.

— Какие импульсы? Расскажи об их характеристиках.

— Не могу. Импульсы были очень сложные, — снова заплакал Александр.

— Успокойся. Хорошо не надо. Тогда скажи, к чему ты подключал прибор? На что он воздействовал? — поторопился изменить вопрос Баскилович.

— Нет.

— Что значит, нет?

— Я не буду больше ничего говорить. Я не должен вам ничего рассказывать, — почти перестал плакать и хныкать Александр. Действие препарата заканчивалось. Его голос все больше начинал походить на его обычный голос. — Мне, как-то плохо, не хорошо. Голова кружится и сильно болит.

— Ты обязан ответить, — уже просто панически спешил Баскилович. — Ответь, если хочешь, чтобы тебе стало легче!

— Ладно, прибор воздействовал на мозг, — снова сдался Александр.

— Уточни! На какие именно области мозга воздействовал твой прибор?