Андрей Белов - Неполная перезагрузка

— Мы можем обратиться к юристам, и они объяснят вам, Александр Михайлович, что вы заблуждаетесь насчет ничтожности вашей присяги, — уже вопреки своим желаниям начал злиться Смирнов.

— Не сомневаюсь. Ведь это же ваши и вашего государства юристы, — усмехнулся Александр. — И потом объективно обосновать свою точку зрения по этому вопросу ни ваши юристы, ни я не сможем. А тогда почему я должен соглашаться с их точкой зрения?

— Значит, вы не любите свою страну и не поддерживаете законно установленную власть? — с почти ужасом и удивлением спросил Смирнов.

— Разумеется. Ведь я же не извращенец мазохист, чтобы любить плетку и человека, ею орудующего, и получать удовольствие от подобных процедур.

— Если вам так все здесь не нравиться, тогда взяли бы и выехали в другую страну.

— А зачем? Ведь в других странах все то же самое. Я родился на этой территории и в этом сообществе людей, а, значит, имею полное право проживать именно здесь. Причем независимо от того, нравлюсь я кому-то или нет. Ведь я же не требую отъезда тех граждан, которые мне не нравятся. Почему в отношении меня у кого-то должно быть больше прав?

— По праву большинства, — ответил Смирнов. — Неужели вы, столько прожив на свете, так этого и не узнали?

— Ой, Геннадий Викторович, не смешите меня. Это, кого вы называете большинством? Надо полагать тех, кто устраивает революции и всякие перевороты? Так вот, я не могу вспомнить ни одну революцию, в которой непосредственно в момент смены власти приняло активное участие хотя бы около одного процента населения.

— Хорошо, пусть не большинство. Пусть по праву людей осуществляющих так называемые властные полномочия. У вас-то властных полномочий нет. И потом вы же сами признаете, что все человеческие сообщества устроены примерно одинаково. Других нет, и возможно никогда не будет. И я не понимаю, почему вы не хотите придерживаться общепринятых правил совместного проживания в человеческих сообществах?

— Просто в настоящее время я это могу себе позволить. Ведь соблюдение правил обеспечивается вовсе не обязательствами, а насилием по отношению к тем, кто их не соблюдает.

— Ну, вот, вы, оказывается, и сами все очень хорошо понимаете. Или вы думаете, что вы неприкасаемый и силу к вам применять не будут? — зловеще ухмыльнулся Смирнов.

— Попытаться силой вынудить меня отдать вам мое изобретение вы, конечно, можете. Вот только эффективность ваших трудов, скорее всего, будет незначительной.

— С чего вы это взяли? — Смирнов жестко посмотрел на Александра. — Мы умеем обрабатывать людей. Проверять никому не рекомендую.

— Ну и, что вы можете мне сделать? Близких, кем бы я дорожил у меня нет. Пригрозите убить меня лично? Так я и сам давно уже хочу умереть.

— Если бы хотели умереть, так давно бы прекратили себя омолаживать и умерли бы, как большинство обычных людей, от старости.

— А я и не омолаживаю, — грустно вздохнул Александр. — Да видно, что-то в моем организме изменилось и теперь я не старею и не умираю.

— И давно вы прекратили себя омолаживать? — оживился Баскилович.

— Уже лет сто, не меньше.

— А в чем заключается процедура омоложения? Мы бы могли помочь вам разобраться, — с плохо скрытой надеждой в голосе спросил Баскилович.

— Исаак Абрамович, неужели вы действительно рассчитываете на то, что я вот так вот просто возьму и разболтаю вам суть моего изобретения? — снисходительно улыбнулся Баскиловичу Александр.

— Ну, мертвым вы нас совсем интересовать не будете. Кроме убийства существуют ведь и другие средства воздействия, — снова вступил в диалог Смирнов, понявший, что уловка Баскиловича не сработала.

— Пытать будете? Да? А вы не боитесь, что я вам вместо метода омоложения подсуну метод очень медленного убийства? И вы своими собственными руками уничтожите всех своих горячо любимых руководителей и преданных им солдат, — издевательски понизил голос почти до шепота Александр.

При этих словах Александра трое его гостей многозначительно переглянулись, и после небольшой паузы Смирнов сказал:

— Обойдемся без пыток.

— Другие методы в виде посадки в тюрьму и тому подобного вряд ли вас устроят. Ведь у вас нет времени. Вы не можете ждать. И кроме этого вы боитесь огласки. Боитесь, что о моем существовании узнают простые люди и заграницей.

— Так, Александр Михайлович последний раз предлагаю добровольно передать за хорошее вознаграждение изобретение государству, — официальным тоном произнес Смирнов.