Айя Субботина - Пойманные игрой

- Иногда мне нравится проводить время и так, - ответил на ее вопрос. - Что такого? Саму-то, наверное, не палками в виртуальный мир загнали.

- Я второкурсница, - сказала она, - художница. Учусь на дизайнера. Мне восемнадцать. У меня есть хобби... было... - осеклась, - которым увлекалась еще со школы, - альпинизм. Знаешь, нет ничего красивее, чем увидеть восход на вершине горы. Это такой вид, что и словами не передать.

Теплая улыбка высушила ее слезы. Хагеру пришлось сжать руки за спиной, чтобы не сграбастать ее в охапку прямо сейчас.

"Совсем голову потерял!" - ругнул себя.

- В последнем походе я упала. Сорвалась, а Димка... Сарф... Он не смог пойти в тот поход. А первым на стену обычно шел он, крепил страховку... В общем, веревка не выдержала. Когда вниз летела, думала, что умру. А потом очнулась в больнице. Сентябрь был, все, кто навещать приходили, приносили хризантемы. С тех пор ненавижу их запах.

Кажется, Хагер начинал понимать, о чем она скажет дальше. В животе свернулась ледяная змея, сердце ударило в виски. Малодушно подумал: пусть бы лучше промолчала.

- Мне сделали две операции, - Руни как будто преодолела рубеж, после которого говорить стало легче. Она заговорила быстро, без остановок. - Одна, через два месяца - вторая. Приходили врачи, улыбались, гладили меня по голове и говорили: "Деточка, все будет хорошо!" Только не верю я в чудеса. После второй операции у меня появился новый врач. Он сразу сказал, что напрасно мы надеялись. Пытался убедить: нужно радоваться, что осталась жива. Представляешь?! - последнее слово вырвалось звонкой птицей. - Я должна радоваться, что всю жизнь проведу в инвалидной коляске, что никогда больше не пойду в горы, что за те четыре месяца, которые провалялась в больнице, у меня и друзей-то не осталось совсем. Никого, кроме Димки. Иногда мне кажется - он чувствует себя виноватым передо мной. Кому нужна такая жизнь в восемнадцать лет?!

Хагер сцепил зубы, рывком взял Руни за плечи и прижал к себе так крепко, как мог. Через несколько мгновений только понял, что мог сделать ей больно. Он не хотел верить в ее слова, не мог: как она может быть инвалидом? После того как он собственными глазами видел ее ловкие трюки. Руни, которая запросто может пробежать по спине грозного монстра и ни разу не упасть. Руни, которая взбирается на стену с ловкостью паука, - не может ходить?

"Это Соня не может ходить, дубина ты. Соня..."

- Я думал, ты скажешь, что занята, - сказал он первое, что пришло в голову.

- Это было бы проще, - отозвалась ловкачка.

Хагер почувствовал, что она обняла его в ответ. Осторожно, как будто боялась чего-то.

- Ты же знаешь, что в реальности мы бы никогда... - она не закончила.

- Знаю, - не стал юлить Хагер. Он никогда не врал девчонкам и не собирался обманывать теперь. В реальности он никогда бы не обратил внимания на девушку в инвалидной коляске, да и многие бы на его месте обратили? Когда тебе двадцать два, вся жизнь впереди, а в телефоне с десяток телефонных номеров здоровых красивых подруг, кто станет смотреть на неполноценных?

Хагер сжал ее еще крепче. Хороший урок, ничего не скажешь.

- Слушай, я не знаю, когда мы вернемся в реальность, - сказал он. - Может, совсем не вернемся. Умрем раньше, чем разрабы найдут способ справиться с глюком. И я не буду говорить, что мне все равно, кто ты в реальности. Потому что мне не все равно. Но если мы все же выберемся... Я хочу увидеть тебя настоящую. Ты где живешь?

- В Москве, - ответила она и назвала адрес. Ее горячее влажное дыхание опалило кожу.

- Соседи почти, - Хагер уткнулся в ее волосы, пропустил их сквозь пальцы. - А ведь ты бы могла быть мужиком - вот задница бы была, - он попытался пошутить.

Руни рассмеялась, чуть отстранилась. Хагер взял ее за подбородок, поднял лицо, удивляясь, какая она маленькая рядом с ним. Второй рукой прижал к себе. И поцеловал.

У ее поцелуя был клубничный вкус. Сначала Руни предприняла слабую попытку прервать его, но Хагер не отпустил. Она покорилась, прильнула к нему, встала на цыпочки и обняла. Над их головами рассыпались разноцветные фейерверки.

У Хагера совсем некстати заурчало в животе. Руни потихоньку засмеялась в поцелуй, но и ее живот заурчал следом.

- Есть хочу, - сказал она.

- В жизни не слышал ничего романтичнее, - рассмеялся он. - Пойдем, нужно нас накормить.

Он взял девушку за руку, скрестил ее пальцы со своими.

Они пошли дальше по улице, пока не нашли приличную таверну.

"Радость живота" - гласила пузатая вывеска в форме булки хлеба.