Иван Логинов - Призванный. Возможно, баллада.

Ситуация проясняется окончательно: у нас, похоже, совсем ничего нет, даже прошлого. Ибо уже не приходится сомневаться, что именно это и есть мы, и путь нам предстоит, как водится, из грязи в князи.

И путь, видимо, длинный или долгий. Не исключено, впрочем, что то и другое одновременно. Куда-то туда, где над снежным настом неслышно плывет крылатый, завораживающе пульсируя рогом.

Но пока у нас лето, заброшенный карьер и человек, явно не готовый к битве с мифологическим чудищем.

Намечаем движение вправо – послушно поворачивает взор. Ну, все так и есть.

Что ж, с богом! Встаем на ноги.

Но прежде чем трогаться, неплохо бы осмотреться повнимательней, в самом деле, черт его знает, куда нас занесло. Музыкальный фон на грани слышимости (верховой ветер над помертвевшей планетой) намекает, что нашему появлению, совершенно точно, никто не обрадовался, одна надежда, что и не заинтересовался.

Сначала взгляд по сторонам, круговым обзором.

Насколько хватает видимости, все пусто, выжжено, заброшенно.

Однако дальние края карьера расплываются в белесом мареве, и, значит, потенциально опасны.

Возможно, стоило, вопреки автоопределению, повысить разрешение монитора, но существует вероятность, что процессор или адаптер не потянут, происходящее в своих насыщенных моментах начнет вязнуть и клинить, угнетая вазомоторику несовпадением ритмов. Да и дальность обзора зависит чаще не от настроек. В любом случае, все уже началось, и следует обходиться тем, что имеешь.

Пока не просматривается непосредственной угрозы, можно, не теряя из виду подступов, познакомиться с самим собою поближе. Нам теперь быть вместе до самого конца. Если изначально подойдем друг другу. Ежели не выпрет какая-нибудь мерзкая деталь, иногда просто словечко, вызывающее инстинктивное отторжение. Вроде эвфемистической присказки: «Капец!» И тогда единственное, что способно увлечь – хотя бы ненадолго – планомерный вывод своего героя в короли дебилов. Но это уже мазохизм: по-любому, он часть нас. Или, коли абсолютно нечем будет больше заняться, придется проходить дистанцию при выключенных колонках. Подо что-нибудь ненавязчивое из рядом стоящего музыкального центра. Ладно, все это за кадром.

Итак, на нас штаны и куртка, очевидно, из одного комплекта, под полузастегнутым на молнию верхом некая футболка телесного цвета (если, конечно, все лето не мыться). Высокие голенища шнурованных спереди ботинок не только обжимают лодыжки, но и подпирают икры. Потертые и разношенные башмаки из плотной кожи, похоже, очень прочны и выглядят не совсем по сезону, однако экипировка в нашем деле обычно мало соотносится с погодными условиями. Не исключено, что зимой мы будем ходить уже в доспехах полностью из стали, включая исподнее: нательную рубаху и подштанники. С наружной стороны в голенища обоих ботинок вшиты длинные узкие ножны, из правых торчит рукоятка, криво обмотанная синей изолентой.

Вытягиваем. Плоское лезвие, явно не кованное, скорее штампованная отливка, шириной у основания сантиметра четыре, длиной за двадцать, с односторонней заточкой. В общем, не кинжал, хотя кончик заостренный. И для метания не очень удобен – не так сбалансирован. Центр тяжести смещен к ручке. Больше смахивает на разделочный нож из ресторанной кухни (спасибо, не столовый из зала). Но в ладони лежит неплохо, вот только кожей ощущается неравномерность, с морщинистыми складками, слоев обмотки. Снимаем изоленту. Останавливаем первоначальный порыв уронить под ноги и, аккуратно свернув, пристраиваем в нагрудный карман куртки. Во-первых, след, во-вторых, вдруг потом сгодится. Рукоять из эбонита, на ней незатейливым шрифтом выгравировано: Брайан. Буквы «йа» с осязаемым чувством зачеркнуты глубокой царапиной, после заглавного «Б» с помощью птички тем же, очевидно, гвоздем вставлено маленькое «а», так что теперь уже читается: Баран. Какая сволочь схохмила?

Брайан. Это наше имя?

Никакого отклика в душе.

И почему, собственно, Брайан? Совсем, вроде, чужеязыкое. Всплывает лишь бесконечно растягивающийся обрывок мелодичной темы: “ for the heart of the sun, the heart of the sun …”, родившейся, кажется, в тот момент, когда плывущий над настом крылатый приближался к вечности. Что-то откровенно психоделическое. Но откуда? Откуда-то сильно издалека. Из такого далека, что здесь и не определить.

А вот с какого перепоя вцарапано «Баран», хорошо понятно. Возможно, сами бы внесли исправление, просиди, к примеру, неделю в одиночке и ничего кроме этой надписи и кривого гвоздика не обнаружив. Хотя, недели могло и не хватить. Но месяц – точно, с большим запасом.