Николай Трой - Игра теней

Уровень владения маскировкой: Средний (+);

Уровень владения заклинанием «Лицедей»: Начальный;

Уровень владения скрытным передвижением: Начальный.

HP: 3950; Урон: 980–1035+195; Мана: 270;

Атака: 31; Защита: 29; Сила: 42; Ловкость: 66;

Выносливость: 39; Сила магии: 27.

Нет, ну есть чем гордиться, а? И ведь это все еще без усовершенствованных по уровню брони и оружия! А плюсики после слов «Средний» в скрытности и маскировке означали бонусы от схожих умений, что практически приравнивало уровень владения к «Мастеру».

— Сэр Серый Лис, барон де Ренар… — проворковала Лиля. — Ренар… Что-то знакомое… Это… мм… не из «Романа о Лисе»? Рейнеке-лис?

Я улыбнулся в ответ, хоть из-под шлема моей физиономии и не видно.

— Обожаю умных женщин!

Щечки Лилит порозовели.

— А я люблю целеустремленных мужчин. Лис, ты рекорды ставишь, уже Вражека догнал.

Я поклонился, а Валлах прокомментировал язвительно:

— Воркуйте, голубки, воркуйте, ведь действительно не с вашей же помощью враги начали войну. Это же не вы монастыри наши поджигали, сволочи, когда киллеры короля убивали…

Лилит смущенно отвернулась, да и я застеснялся. Спросил с натужной бодростью:

— Ну, бойцы, че у вас тут?

От позитива в моем голосе Сигизмунд подавился, закашлялся. Не удержал ножку гуся, и за нее под столом сразу началась свалка и грызня.

— Ты чего такой веселый? — с подозрением спросил он.

Я окончательно смутился от скрестившихся на мне взглядов, ответил, пожимая плечами:

— Да ничего, выспался просто. Уровень взял…

— Как взял, так и потеряешь.

— Это еще почему?

Валлах фыркнул:

— Ты разве не слышал? Волки Утгарда и Иггдрасиль сегодня объявили, что помилуют всех, кто до заката бросит оружие и сдастся на милость северных кланов. Все же прочие будут казнены. Так что, барон де Ренар, твой рост ничего не значит. После казни будешь нулевкой.

Сказал он это с такой мстительной радостью, что я парировал машинально:

— А я еще не принял твоего приглашения вернуться в Орден инквизиции. Так что это вас, господин Министр, обезглавливать станут, как лягушатских монархов.

Пораженный моей наглостью, Валлах открыл рот, но, так и не придумав подходящего ответа, со стуком закрыл. Сигизмунд набычился, брови сшиблись на переносице. А Лилит округлила глаза:

— Лис, ты чего?!

Я отмахнулся:

— Да шучу я… Забыл принять просто.

Она выдохнула шумно:

— Ну ты даешь! Напугал нас.

— Да ладно… Сейчас выйду на минутку и приму заявку.

Как ни скрывал чувства Министр, но и по его лицу скользнула тень облегчения. Вот ведь гад вредный!

— Так вы что, — спросил я, приблизившись к Лилит, — и вправду уже к поражению готовитесь?

Она поморщилась, поманила меня на балкон. Я вышел за ней — легкий ветерок, несший сильный запах пожарищ, затрепал мой плащ.

Внизу, на разрушенных улицах Дарквуда, было спокойно и безлюдно, если не считать бесцельно бродившего Святого Павлентия и нескольких ангелов. Иногда они останавливались, тогда до нас долетали обрывки каких-то священных песнопений. Над городом все еще поднимались дымы, затмевая солнечный свет, неприлично яркий и радостный.

— Солдат конунгов из города выгнали, — сказала Лилит, рассматривая развалины города. — Но наши туда пока тоже не суются. Незачем рисковать.

Она помолчала, вслушиваясь в молитвы духов-хранителей. Сказала горько:

— До заката остается еще четыре с половиной часа, но…

— Уже полно дезертиров? — догадался я.

Лилит кивнула.

— Немногие вернулись в состав клана, терпящего сокрушительное поражение. Конечно, еще не вечер, но, чует мое сердце, четверти гарнизона мы недосчитаемся.

Так вот почему они так остро отреагировали на мою неудачную шутку! М-да… Положение такое, что тут и вправду не до хохм.

Если честно, новость о дезертирстве стала для меня неожиданностью. Вот оно, оказывается, как в жизни бывает! Ребят исключили из Ордена, а они, гады ползучие, решили воспользоваться возможностью и прикинуться мирными гражданами, в войне совсем не участвующими. Крестьяне добропорядочные, мать их!..

Я спросил невесело:

— Так понимаю, что никакого конкретного плана по защите нет?

— Стоять до последнего, — кивнула Болотная Ведьма.

Я легко прочел в ее голосе безнадежность. И эта безнадежность мне пришлась по нраву. Нет, я не о той злой радости, какую испытывают слабые люди, видя, как другие попадают в неприятности. Мне понравилось то, что Лилит, зная наперед, что шансов выбраться из этой войны у нас нет, все-таки остается. Достойно как минимум уважения.