Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 07

Миллионы гектаров засушливых земель получат в изобилии воду, и вода принесёт с собой новую жизнь.

Там, где сейчас только голые степи и пески, расцветут сады, появятся пастбища для скота, раскинутся бескрайные поля пшеницы, хлопка, риса, зазеленеют виноградники, зашумят тенистые рощи.

Так советский народ изменит Волгу и засушливые степи на её берегах.

Ольга Карышева

Рисунки Е. Ребиковой

На горных вершинах снега залегли.

В полях - молодая пшеница.

На запах цветущей, горячей земли

Слетелись и пчёлы и птицы.

Мелькают в листве тюбетейки ребят,

Идёт на охоту весёлый отряд.

Идёт впереди пионер Ибрагим,

Спешат по дорожке ребята за ним.

Горячее солнце прогрело сады.

С утра воробей проверяет плоды

И ставит, качаясь на ветке,

На спелой черешне пометки.

Ребята идут на заре по росе,

Тропа извивается змейкой.

Удачной охоты желали им все,

И каждый махал тюбетейкой.

Там, за речкой, за бахчами,

Серебрятся тополя,

Там, за новыми садами,

Начинаются поля.

Вот куда они пришли,

Дети солнечной земли.

Мотыльки над ними кружат,

Ибрагим ребят зовёт,

Всем охотникам не ружья,

А бутылки раздаёт.

Начинается охота

Не на зверя, не на птицу -

Начинается охота

На вредителей пшеницы.

Черепашка стебли точит,

Погубить пшеницу хочет.

Первым начал Ибрагим,

А ребята - все за ним.

С тюбетейкой на затылке

Обогнал Юсуп Джуру:

- Скоро полную бутылку

Черепашек наберу!

Светит солнце, светит ярко,

На горах сверкает снег,

А в полях ребятам жарко,

Жажда сильная у всех.

И с колхозниками рядом

Дети сели всем отрядом

Угощаться катыком -

Вкусным кислым молоком.

Отдохнули… Крикнул кто-то:

- Продолжается охота!

Соревнуются ребята.

Вот и день к концу идёт.

Кто всех больше до заката

Черепашек соберёт?

Закончив охоту, уходит отряд

Под звук пионерского горна…

Настанет пора: колоски прошумят,

Набухнут пшеничные зёрна.

Ребята встают на защиту полей,

На славное общее дело:

Всё гуще колосья, зерно тяжелей,

И каждое зёрнышко цело.

А. Дорохов

Широко раздвинуты занавеси на окнах. Операционная залита солнечным светом. Вокруг стола собрались хирурги в белых халатах, белых шапочках с марлевыми повязками, закрывающими рот и нос. По всему видно, что предстоит очень серьёзная операция.

Но на столе лежал не человек, а собака. Большая лохматая дворняжка мирно посапывала, усыплённая эфиром, и, должно быть, видела самые приятные сны, судя по тому, как спокойно она дышала и как ровно билось её сердце.

В этом легко мог убедиться каждый из присутствовавших в комнате. Достаточно было лишь взглянуть на аппарат, стоявший рядом с операционным столом. Там медленно перематывалась с барабана на барабан широкая бумажная лента. Лента была густо закопчена, и по её чёрной поверхности царапали белые линии две стрелки. Одна стрелка соединялась резиновой трубочкой с поясом, охватывающим грудную клетку собаки. При каждом вздохе эта стрелка подымалась и опускалась, и на чёрной ленте появлялся зигзаг. Другая стрелка была соединена трубочкой с бедренной артерией животного. Каждый толчок бьющегося пульса заставлял эту стрелку вздрагивать, и она рисовала на ленте работу сердца.

- Ну, как, всё готово? - спросил, быстро входя в комнату, высокий человек с открытым, энергичным лицом.

- Да, Владимир Александрович, - ответила ассистентка и показала взглядом на несколько трубочек, отходивших от лап собаки и соединённых со стеклянными сосудами. Каждая трубочка была уже заранее введена в артерию или вену животного и плотно защемлена металлическим зажимом.

- Тогда начали, - сказал профессор. - Прошу заметить время.