Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 07

- Кажется, хлопчатник, - сказала мама. - Ты посмотри, сколько здесь труда положено!

- Тут, правда, всё больше машины, - отозвался Котомка. - Тракторы, культиваторы. А теперь и хлопкоуборочные придумали. Но, конечно, и человеку дела хватает. За каждым кустиком глаз нужен. Есть такие девушки-колхозницы: только что пульс тем кустикам не щупают да с ложки не кормят!

Котомка говорил, не поворачивая головы, не отрывая глаз от дороги, и потому казалось, что он разговаривает сам с собой.

- А сейчас им хлопот с этим дождём! - продолжал, покачав головой, водитель. - Третьи сутки льёт, как скаженный. Арыки порвёт, всходы смоет, - вот весь труд и пропал… Да и товарищ старший лейтенант на станцию из-за того не поехал. Аракс-река балует. На нашем участке берег размыл. Там сейчас все до одного свободные люди с заставы.

- Значит, мы папу и на заставе сейчас не увидим? - вздохнула мама.

- Никак нет, - ответил водитель. - Поднажмём, к шести часам поспеем. В это время товарищ старший лейтенант обязательно придёт людей в наряды проводить, а после уж уйдёт опять.

- И надолго уйдёт?

- Это как дело обернётся, может, и до утра. А мы к шести поспеем, захватим. Мне так и приказано: к восемнадцати ноль ноль вас доставить. Захватим! Вот только в сельклуб завернём: велено литературу взять. Да это недолго!

Дождь притих, кое-где проголубело небо. Впереди на шоссе встала густая купа деревьев. Она быстро разрасталась навстречу. А потом на зелени проступили домики: то глиняные с плоской крышей, то беленькие под красной черепицей.

Машина въехала в селение. Отражения платанов дрожали в воде ручья, поднятого насыпью выше дороги.

- Арык, - сказал Котомка.

Ручей сворачивал в переулок, по обе стороны которого тянулись глухие глиняные заборы - дувалы. В прижавшиеся к земле домики с плоскими крышами шли электрические провода. На маленьком ослике ехал, чуть не касаясь подошвами земли, высокий старик, за спиной которого примостился, обхватив руками его живот, курчавый, чёрный, как воронёнок, мальчишка. Но ослику, видно, было не тяжело: он весело семенил маленькими ножками по латунно-блестящим лужам. Его обогнала на велосипеде, звеня без толку, девчонка в пионерском галстуке и лыжных штанах. Старуха в необъятной алой юбке покачала вслед девчонке плотно закутанной, несмотря на тепло, головой. На улице стоял пряный аромат.

- Пшат цветёт, - сказал Котомка, указывая на дерево с серебристо-бирюзовой листвой, всё в жёлтых кисточках цветения. - Радостное дерево! Одно у нас на заставе растёт, а вечером на весь двор пахнет. Оттого его здесь и любят. Ну, и плод опять же - ягода вроде финика… А вот и клуб.

Прекрасное здание из того же лёгкого, розового камня - Юра уже знал, что он называется туфом - казалось неожиданным среди маленьких плоских домиков и по-деревенски разросшейся зелени. У незаконченных широких ступеней подъезда, прямо на траве, рядком лежали два вызолоченных льва.

- Ой! - сказал Юра. - Как собаки!

- Это комсомольцы клуб строят. А львов не успели ещё положить под колонны, по бокам крыльца, - пояснил Котомка. - Их в Ереване знаменитому мастеру заказывали; хотят, чтобы здесь клуб лучше всех был… Сейчас, видать, все на поле дежурят по такой погоде.

Он остановил машину напротив клуба, у длинного глиняного дувала. Во дворе за ним стояла новенькая светло-шоколадная машина - «москвич». А к машине была привязана цепью собака, свернувшаяся под ней плотным рыжим бубликом. Это было, пожалуй, посмешней, чем золочёные львы на травке. Но спросить, зачем собака привязана к машине, было не у кого. Мама только засмеялась и пожала плечами, а Котомка уже ушёл в клуб.

Мальчик подошёл к дувалу и увидел сидящего под виноградной аркой около дома человека. В его чёрной бороде густо струились серебряные пряди. От нависших бровей и большого загорелого носа лицо казалось суровым, и Юра не решался обратиться к старику с вопросом. Но тот сам пришёл, на помощь.

- Боится машины, - сказал он и улыбнулся. - Трусит. Машина во двор - собака со двора. Хвост подожмёт - и бежать… Привязали, пусть привыкает.

- Машина, значит, ваша? - спросил Юра, осмелев.

- Младшей дочери… Хлопкоробка! - Старик говорил отрывисто, с акцентом. - Такой урожай прошлый год сняла, - всех стариков опередила!

- Сколько же ей лет? - заинтересовалась разговором мама и тоже вышла из машины. - Где она?

- Семнадцать… А быть ей где же? Араке шалит, арыки шалят. Прорвутся - всходы смоют. На поле она, с бригадой.

Но тут Юра увидел такое, что сразу забыл и про собаку и про машину. Рядом со стариком, на скамье лежал большой лук с тетивой и стрелами. Никогда он не видел такого чудесного лука. Красную кору гибкого дерева украшала резьба. Тетива, сплетённая из разноцветных ниток, оканчивалась кисточками. Но особенно хороши были стрелы, оперённые невиданными жёлтыми перышками. Стрельнуть из такого лука можно, наверно, шагов на сто! Мама, пожалуй, опять скажет; ты уже большой, а это детская игрушка… Но из такого лука и планёр запустить можно.