Дэвид Геммел - Тёмный Принц

Шесть лет Царь был вынужден делить победы со своим главным военачальником, а вот бремя единственного поражения досталось ему одному.

Теперь Филипп тряхнул головой, отгоняя воспоминания. — Выставить критских лучников, — крикнул он Атталу. Царский первый воин повернул коня и проскакал к пяти сотням ожидавших приказа лучников. Облаченные в легкие кожаные нагрудники, критяне пустились бегом, чтобы выстроиться за наступающими полками.

В двухстах шагах правее от Филиппа второй военачальник, Антипатр, стоял с тысячей конников. Филипп тронул поводья жеребца и поскакал туда, заняв позицию рядом с ним в первом ряду. Всадники, по большей части знатные македоняне, приветствовали Царя по прибытии, и он ответил им мановением руки.

Обнажив меч, он отправил кавалерию шагом вперед, поворачивать на правый фланг наступающей македонской пехоты.

— Они идут! — прокричал Антипатр, указывая на фокейскую конницу. Всадники неприятеля с выставленными вперед копьями мчались на них.

— За Македонию! — возгласил Филипп, пуская коня в галоп, и все его страхи улетучились, когда македонцы загрохотали доспехами над равниной.

***

Парменион с прищуром осматривал поле боя своими пронзительно-синими глазами. Он видел, как Филипп и его конный отряд скакали справа, становясь вровень с продвигающейся македонской пехотой, которая сомкнула щиты и подняла восьмифутовые сариссы, устремив их железные острия на вражеские ряды, а лучники за ними посылали тучу за тучей стрел в небо, чтобы те дождем обрушивались на центр фокейского войска.

Всё шло по плану, но спартанец был неспокоен.

Царь был главнокомандующим всего Македонского войска, но Филипп всегда рвался в бой во главе своих людей, рискуя умереть рядом с ними, в первом ряду. Храбрость его была и даром и проклятием, считал Парменион. С Царем во главе македоняне сражались отважнее, но если Филипп падет, паника разнесется по рядам быстрее, чем летнее пламя по сухой траве.

Как всегда, пока Филипп находится в гуще битвы, Парменион взял на себя заботы о стратегическом ходе сражения, выискивая слабые стороны, быстрые перемены в военной удаче.

За ним ждали приказаний фессалийские всадники, а перед ним безмолвно стоял Пятый Полк пехоты и наблюдал за ходом сражения. Парменион снял шлем с белым гребнем, провел пальцами по мокрым от пота, коротко остриженным волосам. Лишь одна мысль занимала его ум:

"Что замышляют фокейцы?"

Ономарх был не обычным полководцем. За последние два года, приняв командование над войсками Фокиды, он провел армию по центральной Греции с выдающимся мастерством, заняв ключевые города региона и осадив Беотийский форпост — Орхомен. Он был волевым и чутким лидером, внушая уважение своим подчиненным. Но, что было важнее для Пармениона, обычно его стратегия неизменно основывалась на атаке. Здесь же его полки встали в оборонительную позицию, и только конница помчалась вперед.

Что-то было не так. Парменион это чувствовал. Прикрыв глаза от солнца, он снова осмотрел поле боя. Здесь Крокусовое поле было практически ровным, за исключением ряда низких холмов далеко справа и маленькой рощи в полумиле слева. С тыла никакая опасность им не грозит, так как Пагаса взята. Так в чем же, спрашивал он себя, заключается план фокейцев?

Размышления Пармениона были прерваны македонским боевым кличем, и полки пустились бегом, метя сияющими сариссами в фокейские ряды. Вот крики раненых и умирающих слабо послышались за громыханием столкнувшихся щитов. Парменион повернулся к рядом стоящему всаднику, красивому юноше в шлеме с красным гребнем.

— Никанор, возьми пять сотен и скачи к роще. Остановись за два полета стрелы от деревьев и вышли разведчиков. Если в зарослях чисто, обернись и жди знака от меня. Если же нет, то отрежь любой находящийся там отряд от соединения с Ономархом. Ты понял?

— Да, господин, — ответил Никанор и отсалютовал командиру. Парменион наблюдал, как пятьсот всадников выдвигаются к зарослям, затем обернулся к холмам.

Македонское построение легко было предугадать — пехота в центре, кавалерия с правого и левого крыла. Ономарх должен был знать это.

Пехотинцы уже сшиблись друг с другом — македонцы в тесных фалангах по шестнадцать шеренг, в каждой шеренге — по сто пятьдесят сплоченных щитов. Первый Полк — Царская Гвардия под командованием Феопарла врезалась в фокейские ряды.

— Не слишком далеко! — прошептал Парменион. — Сплотить строй и ждать подкрепления!