Николай Васильев - Битва при Тюренчене

Накануне вечером, беседуя с Куропаткиным в Тянцзы о том, стоит ли обрушиться на японцев во время переправы, Карцеву удалось его вновь уговорить. "Нельзя показывать Куроке нашу силу. Пощипать да, офицериков ему повыбить под сотенку, попугать минами, чтобы ходили помедленнее, но совсем отпугивать его нельзя. Пусть думает, что все идет по плану, хотя с неизбежными потерями. Пусть займет острова, оборудует там свою основную батарею, в том числе и гаубичные орудия, которые они двое суток назад ночью на судах подвезли. Пусть. Нам проще будет их там скопом подавить - тем более, что их расположение я вызнаю с точностью до 10 метров и помогу тебе нанести на карту"

"Ладно, демон, опять уговорил. Но не придется ли мне потом кусать локти? С тебя-то ведь взятки гладки..."

14 апреля Гвардейская дивизия переправилась ночью на лодках с острова Осеки через основное русло р. Ялу и утром стала подниматься на Тигровый холм, расположенный на стрелке Ялу с ее правым притоком р. Эйхо. Гвардейцев вновь встретили снайперы и МОН, в результате чего их потери убитыми и ранеными составили около 200 человек и в основном командного состава - при полном отсутствии потерь со стороны невидимого противника! Куроки был очень разозлен, велел стрелять по вершине холма из пушек, но гвардейцы, занявшие после обстрела вершину, так и не обнаружили тел русских солдат. Позже Куроки отмяк: тактическая задача была гвардейцами выполнена, теперь 12 дивизия может начать скрытный обход Тигровой высоты с востока, для итогового удара в тыл русских позиций. Да и гвардейцы, спустившись с холма на запад, к р. Эйхо, выйдут на исходную позицию для решительной атаки. Пока же саперы пусть строят мосты между островами и берегами Ялу: для переправы артиллерии и для сосредоточения войск. Но почему до сих пор не стреляет русская артиллерия, позиции которой над Тюренченом видны достаточно отчетливо?

16 апреля 12 дивизия переправилась ночью через Ялу восточнее Тигрового холма, напротив устья горной речки, и ее авангард стал подниматься по долине, ожидая прицельной стрельбы. Офицеры в этот раз были одеты в солдатские мундиры и тоже вооружены винтовками вместо сабель и револьверов. Однако командовать они не перестали, что было замечено зорким противником. На этот раз первыми ударили монки, выкосив на узком участке долины до 50 солдат. Авангард залег, командиры стали пытаться его поднять, выдавая себя, и тотчас защелкали русские винтовки. Потоптавшись часа два на одном месте, японцы полезли, наконец, на склоны ручья и стали продвигаться вперед по ним, испытывая жуткие неудобства в передвижении по кручам и буреломам. Все же поступательное движение дивизии возобновилось, но не более полукилометра в час. Лишь к вечеру основная масса дивизии оказалась на водоразделе с р. Эйхо, потеряв около 500 человек, хотя большей частью ранеными или покалеченными при падениях со склонов. Противника же никто так и не видел!

Получив сведения о потерях 12 дивизии и черепашьем темпе ее продвижения, Куроки тяжело засопел. Уже около 1000 бойцов его армии выбыло из строя и все от ружейного огня егерей и их жутких подрывных устройств. Причем, около 400 офицеров и унтер-офицеров! Будет ли кому командовать войсками во время генерального наступления? И почему, черт возьми, не стреляют русские пушки, которых у Куропаткина по сведениям разведки почти столько же, что и у нас? Да и войск у него здесь собрано более 30 тысяч - а воюют пока только егери. Неужели он готовит мне ловушку? Может, отменить операцию и запросить сюда дополнительно армию генерала Оку? Позору не оберешься, так и от командования могут отстранить... Ладно, в моих руках еще 44 тысячи солдат, почти 200 орудий и наступательная инициатива. Что я трушу? Поступлю как Наполеон: главное, ввязаться в бой и не упускать инициативу его ведения. Завтра переправлю на Сямялинду гаубицы и большую часть пушек, а послезавтра поутру начну...

17 апреля Карцев почти весь день мотался над японскими позициями, запоминая расположение батарей и тех или иных частей. Периодически он появлялся в штабе Куропаткина, где с помощью генерала заносил разведданные на карту. Вызванные в штаб артиллерийские офицеры переносили их на свои планшеты.

Вечером он вновь беседовал с Куропаткиным.

"Алексей Николаевич, какие черты японцев тебе известны?"

"Зачем тебе это? Ладно, ладно, отвечу: трудолюбие, коллективизм, патриотизм, ответственность, умение чувствовать красоту мира..."

"Ты еще отметь умение мужчин сочинять стихи и вышивать крестиком... Они воинственны и очень злопамятны. Если мы уничтожим армию Куроки, они будут помнить об этом всегда и постараются отомстить. Это будет ваш злейший враг на Дальнем Востоке. Если же эту армию только пленить и разоружить, а пленных содержать в человеческих условиях и после подписания мирного договора отвезти в Японию, то есть шанс, что у России появится здесь союзник"