Юрий Гаврюченков - Работорговцы. Черный пролетарий

– Докладывай, – бросил Щавель, проезжая мимо сына.

Жёлудь тронул поводья, двинулся стремя в стремя. Возле осины валялось бездыханное тело. Ещё один, связанный по рукам и ногам, извивался рядом и глядел на верховых безумным взглядом, изо рта его торчала тряпка.

– Вижу, вешают кого-то, – сбивчиво изложил молодой лучник. – Гражданским так нельзя. Подъехал, стрелу пустил, остановил.

– Зачинщика обнаружили? Кто распоряжался?

– Неточно, но… – парень понизил голос. – Были которые поактивней, – он наклонился к отцу, указал на фигуру в толпе. – Вон тот, в светлом. А вот эти трое в зелёном вроде как помогали ему и стояли ближе всех к дереву, должно быть, вешали.

Топ-манагера в светлом Щавель и сам выхватил взглядом из стада беженцев. Уж слишком он был приметен на фоне зачуханного стада. Рослый и осанистый, с наетым прямоугольным рылом и короткими волосами, сохранившими следы мастерства московского стилиста, он по манагерскому обычаю бороды и усов не носил. Топ-манагер был одет в пиджак и брюки, малость замаранные сажей и помятые, в бежевую сорочку с расстёгнутым воротом и бордовые офисные туфли, сильно разбитые пешим ходом. Он стоял под осиной, к которой беженцы старались не приближаться, и ждал, нервно кусая губы. Щавель подъехал к нему почти вплотную и спросил, глядя сверху-вниз:

– Ты здесь распоряжаешься?

Секунду на лице топ-манагера честолюбие боролось со страхом. Кивнуть – значит выдать себя головой, принародно отречься от власти… Топ-манагер умел продумывать ситуацию на три шага вперёд и такого позора не допускал. Иначе бы не стал топ-манагером. Как дальше править, если всё обойдётся? Сразу отыщутся желающие занять козырное место, топ-манагер даже знал, кто именно. Малодушие было недопустимо, и офисный лев раскрыл пасть.

– Я здесь мэр.

Спешившиеся ратники из десятки Фомы привели с реки беженцев, загнали за конное оцепление и окружили лобное место с палачами, казнёнными и командиром Щавелем.

– Ты людей вешаешь, – сказал Щавель с ледяным безразличием. – Кто дал тебе право вершить суд и карать смертью?

Манагер сглотнул, но быстро нашёлся.

– По праву главы нового поселения, – он гордо вскинул подбородок и посмотрел Щавелю в лицо.

– Только если это поселение основано на новых землях по велению светлейшего князя, – продолжил искушённый в знании законов Щавель, – а ты разбил палаточный городок в пятнадцати верстах от Владимира.

– У нас самоорганизованное поселение, – набычился топ-манагер. – Я поддерживаю порядок всеми доступными средствами. Этих поймал за убийством, у них кровь на руках.

– Карать смертью, самопровозглашённый глава самоорганизованного пристанища людей без определённого места жительства, ты не можешь, – стылый взгляд старого лучника не сулил ничего хорошего. – Ты должен был отправить убийц во Владимир, на чьей земле они совершили злодеяние, но ты предпочёл умертвить их здесь, дабы запугать население и укрепить авторитет.

– Я поддерживаю порядок, – упрямо повторил топ-манагер.

– Как зовут тебя?

– Любослав Нахальный.

– Я боярин Щавель из Тихвина, – голос командира пронёсся над присмиревшей толпой. – Порядок на Руси волей светлейшего князя Лучезавра навожу я.

Дружинники поставили на ноги уцелевшего душегуба, вынули кляп.

– Убивал? – спросил Щавель.

– Не я, я рядом, – мужик пал на колени, но не удержался на связанных ногах и рухнул под копыта лошади. – Пощади, боярин, не сам я!..

– Лжёшь, – равнодушно бросил Щавель, не питавший доверия к москвичам, и не ошибся, потому что убийца зарыдал во весь голос.

Ратники вернули душегуба в вертикальное положение. Он выл и сучил ногами.

– За что ты лишил жизни человека?

Мужика приморозило. Он стих, на лице появился разум.

– Сапоги украл. У меня сапоги. Без сапогов как же… Все ноги стоптал. Они новые были… почти…

– Это воровство, а за него не убивают. Почему вора не отвели к представителю власти?

– Крыса он… – пробормотал мужик и забубнил под нос. – Крыс топтать надо. Вот мы и затоптали, крысу-то…

Кляп вернули на место.

– Был самосуд, – молвил командир. – И у тебя самосуд, – обратился он к Нахальному. – Ты не мэр здесь, ты никто. Обычный беженец. По какому праву ты сделался старшим? Тебя народ выбрал?

– Хоть бы и народ! – вскинул голову топ-манагер. – Я за честные выборы.

– Никто его не выбирал, – донеслось из толпы. – Как вылез с самого начала, так и сидит у кормушки, аспид. Дворец построил. Жирует на халяве. Хочешь встать – плати налог, баб к себе на ночь таскает.