Олег Белоус - В преддверии нулевой мировой войны

– А скажи мне, Федор Владиславович, что за воры пришли к нам от вас, с Урала – пограбили, побили ясачных башкирцев, позорили деревни под Казанью, а когда настигли их стрельцы, взорвали пороховую мину?

Ремизов растерялся. Слишком мгновенен был переход от надежд на возвышение к обвинению. Петр по-гусиному вытянул шею, ноздри раздуваются, лицо побледнело. Вытянувшись вперед, вонзил взгляд в растерянные глаза узника. Страшно смотреть в выпученные, как у совы, темные глаза царя. Страшная, лютая смерть глядит из их глубины. Романов почувствовал, как у него похолодели ноги, а по спине потекла струйка мерзлого липкого пота. Некоторое время узник боролся с охватившей его растерянностью. Пауза слишком затягивалась, а царь явно не собирался прерывать ее первым. Наконец, Романов растерянно пролепетал:

– Я не знаю, может, это разбойники сбежали из города…

Петр еще несколько мгновений сидел набычившись, потом выдохнул, так ничего не сказав, и выпрямился во весь немалый рост. Жаль, что побили всех воров насмерть, много интересного от них узнать можно – подумал Петр. Да мушкеты их по большей части взрывом разбило. Розмыслы с Пушечного двора научились стрелять из уцелевших мушкетов, но сделать такие же не берутся. Говорят, уклад на них больно хороший пошел, изготовлено зело искусно, повторить такое возможно, но очень дорого. А уж повторить заряды к мушкетам, совершенно невозможно. Одна надежда на стоящего перед ним пришельца. Авось, сможет подсобить…

– Мин Херц, – подал голос Меншиков, – может, и правду купец, а не подсыл, тогда ведать о разбойниках он не может.

– Может и так, – произнес Петр и добавил, повернувшись к Алексашке, – трубку раскури! Пока тот добавлял свежего табаку и, напрягаясь, дул в мундштук, царь в упор рассматривал круглыми, как у окуня, глазами пришельца. От этого взгляда Романов невольно поежился. «Не понравлюсь, ссечет голову с плеч, стоит только вспомнить, как он через несколько лет лично станет рубить головы восставшим стрельцам. Что ему я? Нужно постараться понравиться». Перед лицом царя прежние планы стать для него наставником показались ему глупыми и наивными.

– Сказывают, Федька, показывал ты картинки живые по колдовской тарелке, покажешь их царю русскому?

– Да, да! Конечно! – суетливо закивал головой Романов.

Меншиков с поклоном подал трубку царю. Тот, не глядя, сунул мундштук в рот, по комнате поплыли клубы вонючего табачного дыма.

– Возьми тарелку, – не вытаскивая трубку изо рта, кивнул на стол Петр.

Романов протянул руку, поднял лежавший экраном вниз планшет. Петр заблестел глазами, потянувшись, оскалился радостно. Ну чистый ребенок в предвкушении очередной игрушки. С верхнего правого края экрана вниз змеилась паутина глубоких трещин. Сердце на миг остановилось, мгновенный страх обнял тело. Уже зная, что все зря, Романов нажал на кнопку включения. Раз, другой, третий. Бесполезно. Это не батареи разряжены, дикие московиты ухитрились разбить планшет…

– Государь, я не смогу включить планшет, его сломали, – произнес Романов, в досаде закусывая губу и показывая царю на трещину. Потеря – невосполнимая. Большую часть информации, которой он надеялся заинтересовать русского царя, хранилась в памяти планшетов. Федор Владиславович всегда отличался предусмотрительностью и взял с собой в путешествие к Петру два планшета, с одинаковой информацией, но один он намочил под дождем еще во время странствий по уральской тайге. Теперь и второй вышел из строя. Это стало настоящей катастрофой. Все, что у него осталось – это несколько книг, из них самая полезная – учебник для ПТУ «Металловедение (металлообработка)».

Дымящаяся трубка указала на планшет:

– Ну так почини его!

Романов почувствовал, как у него задрожали руки словно в приступе Паркинсона. Предчувствие беды сжало сердце. Некоторое время он боролся с охватившей растерянностью. Как? Как объяснить невежественному варвару, что отремонтировать микроэлектронику невозможно! Неужели, не поверят и снова станут пытать? Картины, встававшие в воображении, стали четче и страшнее, и вызывали панический ужас.

– Государь, это невозможно, даже в городе смогли бы лишь заменить экран на новый. Планшеты не ремонтируют.

Петр мало что понял из объяснения пришельца, уяснил лишь одно. Тот не в состоянии починить собственную вещь. «Купчишка безрукий. Нет чтобы мастеровой добежал до меня!» Петр разочарованно выпустил уголком рта воздух, чувствуя себя обманутым. Пробивающиеся над верхней губой усы уныло обвисли. Он так надеялся получить в руки диво дивное, а вместо этого у него в руках куча сломанных предметов непонятного назначения и начавший его раздражать узник. Петр выпустил густой клуб дыма в длинное, перекошенное страхом лицо узника.