Александр Прозоров: Молот Одина

– За Табити!!! – Быстро расстреляв колчаны, скифы снова направили лошадей на славян. Основное оружие успели растерять и те и другие, поэтому в ход пошли палицы и топорики.

– А-а-а-а!!! – На Викентия налетел во весь опор какой-то совсем молодой мальчишка в вытертых штанах и великоватой куртке, с замаха рубанул по голове. Один присел, закрывшись, пропустил врага мимо и ударил в беззащитную спину, одновременно подставляя щит палице нового врага, врезал понизу в колено, качнулся что есть силы в другую сторону, уперся плечом и просто опрокинул степняка вместе с лошадью, затем метнул молот в того, что скакал следом. Вернул. Швырнул в удальца, метнувшего аркан. Тот оказался невероятным счастливчиком – лишился лошади, а не жизни.

Скифы снова отхлынули.

Великий Один огляделся, глубоко вдохнул и несколько раз громко ударил молотом по щиту:

– Прекратите бой! Я объявляю перемирие! Всем прекратить сражение! Нам нужно до темноты собрать раненых и оказать им помощь! Иначе они не переживут ночи! – И он еще сильнее напряг голосовые связки: – Слушайте все, я сказал! Я приказываю остановиться! Есть время для битвы, есть время для пира. Разжигайте костры, готовьте угощение. Сегодня мы будем пить, поминая погибших друзей. Дорежем друг друга завтра!

Над полем брани стало настолько тихо, что было слышно, как всхрапывают измученные лошади и тяжело дышат мужчины.

– Все! Оружие на пояс, щиты в руки и выносим раненых к реке, – распорядился великий Один. – Там их и напоить, и помыть можно. Где свои, где чужие, после разберемся. Там же и костры разведем. Убитых лошадей на мясо, дрова у нас на ладьях есть. Там катки лишними оказались. Давайте, ребята, шевелитесь! Мы все одной крови, воины. Любой из нас завтра может изломанным под копытами оказаться. Вы бы хотели, чтобы вас в темноте подыхать бросили?

– Ты смотри, послушались, – удивилась Валентина, глядя, как спешиваются скифы.

– А ты тут откуда? – еще больше изумился Викентий, обнаружив в нескольких шагах от себя девушку, которая от смертной скуки опять навязалась в поход со славянами.

– Любопытно, – нервно пожала плечами Валя и вытянула мелко дрожащую руку. Кровавый транс отпускал ее медленно, неохотно.

Как было и в прошлый раз, с началом битвы девушку захлестнуло странное ощущение легкости и бесплотности, душу наполнили странные шепотки, мир вокруг показался влажным и эфемерным.

Скифы, волна за волной, накатывали на славян, сбивая их с ног, топча копытами, коля копьями и рубя топорами. Меж прочими всадниками разъезжали медлительные неуклюжие крикливые уродцы, воплями привлекающие к себе внимание воинов. Те, кто поворачивал головы на звук, – мгновенно превращались в камень.

Однако отпор сварожичей тоже был страшен. Закрываясь от падающих сверху ударов, они кололи врагов в животы, рубили им ноги, а стрелки слитными арбалетными залпами превращали в решето то одного, то другого уродца. На иные цели они не отвлекались – и вскоре корявые колдуны тоже сосредоточились взглядами только на них. В несколько минут семеро арбалетчиков из десяти обратились в скульптуры тончайшей работы. Однако уроды все равно кончились первыми – трое оставшихся стрелков успели убить последнего колдуна раньше, чем погибли сами. Дальше все решала отвага смертных, азартно калечащих друг друга палицами и топорами.

Валентина скользила среди всей этой кровавой вакханалии, наблюдая, как темная богиня Мара отпаивает воинов своим смертельным отваром из костяной чаши, как прочь уходят мертвые скифы. Сквозь девушку, не причиняя ей вреда, пролетали стрелы и копья, прямо через нее проносились всадники. К ней с мольбой обращались взгляды раненых, но Валентина понимала, что одним нужен только отдых, а другим… Другим не нужно уже ничего. Токмо чаша великой Мары, избавляющая от ненужных страданий.

Девушка подобралась ближе к Викентию, в этот раз ухитрившемуся не получить ни одной раны. С сожалением вздохнула над двумя сварожичами, павшими справа и слева от него. Казалось – скифы вот-вот окружат Одина, опутают арканами, утащат с собой. Однако вовремя бросаемый и мгновенно возвращающийся к хозяину молот отбил у степняков желание приближаться к одинокому воину в кирасе. Они загарцевали на безопасном отдалении, в сражении возникла некая заминка – и тут вдруг бог войны стуком и громогласным криком объявил перемирие.

– Тебя слушаются даже враги, – удивилась Валентина.

– А почему не послушаться, коли дельные вещи говорю? – пожал плечами великий Один. – У нас на турнирах всегда слушают самых толковых мужиков, не обязательно своих.