Евгения Хамуляк - Минута уцелевшей Вари

– Нет, я тебе не верю. Ты моей воле подчиняешься… – предположила Варя.

– Так, может, ты сама ведьма проклятая. Вот дала б капельку отсосать, я б в себя пришла, обернулась, как прежде, – и поговорили бы по-человечески. За чаем. А так, – зыркнула недобро глазом с бельмом бабушка, – не буду говорить! Хоть оборись своими абракадабрами.

Варя в недоумении уставилась на нагло разлегшуюся на траве старушку с паучьими руками (или ногами?), зло и хитро посматривающую на нее снизу. И любопытство стало бороться с неприязнью, при этом Варя начисто забыла про подругу, про увеселительные планы, про тоску, что терзала ее с рождения, про отчаяние и безнадегу… С знакомством (если так можно выразиться?) с паучихой, которое состоялось каких-то десять минут назад, Варю будто подменили. У нее загорелись глаза, засветилось лицо, внутри вообще извергался вулкан страстей. И она готова была не то, что капельку, голову на отсечение дать, лишь бы убедиться: все, что видится, – это правда! А происходило какое-то чародейство, про которое девушка читала только в своих любимых фантастических книгах.

Варя неуверенно протянула руку вперед, и в этот момент раздался грохот – десятки фейерверков раскрасили небо в разноцветные огни. Часы пробили полночь. Люди на площади радостно закричали «ура!» уходящему лету и несбывшимся надеждам, которые перекладывались на плечи осени и зимы.

Старуха, завидев протянутую ладонь, дрожа, с вожделением, словно собака на протянутую кость, приблизилась, глаза округлились, почернели и завертелись в разные стороны, рот разинулся в страшной скалистой пасти, вырастали блестящие истекающие слюной иглы-зубы, готовые воткнуться в девичью розовую плоть.

Варя не отвернулась – она не боялась крови, и всегда, когда в больнице брали анализы, внимательно следила за процессом забора. И, приготовившись, просто затаила дыхание, стиснув зубы.

– Тебе не будет больно, девочка, я не пью кровь… я пью жизненную силу, – прошипела паучиха и воткнула свои иглы в руку Вари.

Больно действительно не было, хотя неожиданно лес оглушил пронзительный визг, затмивший грохот салюта, человеческие голоса и громкую музыку. Страшный, пробирающий до костей, нечеловеческий стон! Но кричала не Варя. А старуха-паучиха!

Ее тело, словно ударной волной, откинуло метров на десять в сторону и продолжало нещадно трясти, словно ее поколачивали палками изнутри.

Варя же, оглушенная, с протянутой рукой, так и замерла на месте, не в силах бежать или приблизиться, лишь наблюдая за конвульсиями старухи.

Только через несколько минут, собравшись с духом, на ватных ногах она подошла к уже переставшему двигаться телу и заметила, что оно не дышит.

Не зная, то ли звать на помощь, то ли пытаться реанимировать поверженную вампиршу, которой всего лишь несколько минут назад Варя сама предлагала полакомиться собой, девушка услышала шепот:

– На помощь не зови. Не помогут. Бежать нам надо…

– Господи, что с вами произошло? – выдохнула с облегчением Варя. – Вы живы?

– Уж вряд ли после такого удара кто-нибудь живым остался бы. Хорошо, что я уже как сто пятьдесят лет мертва.

Варя лишь ошеломленно молчала, не зная, что ответить на такое заявление.

– Что стоишь как вкопанная, бери меня на руки и беги быстрее! Да хоть бы к тем гаражам, на ту сторону озера, – указала мохнатой лапой с когтями куда-то паучиха. – Да пошустрее! Сейчас прискачут твои же дружки, наденут тебе на голову корону принцессы, мозги вкрутят по самые лампочки, и уж тогда несдобровать ни тебе, ни особенно мне… сто пятьдесят лет коту под хвост! – приговаривала старуха, проворно хватаясь за девичью шею и понукая лапками. – У тебя, небось, тройка по физкультуре? Бежишь, как троечница! Вот он уж и туман сгущается, духи неупокоенные плывут на крик мой. Беги быстрей! Не оборачивайся!

Варя, сама не зная почему, схватила старуху покрепче – и действительно рванула что было сил к гаражам. И, кстати, по физкультуре у нее была пятерка, а если бы она того захотела, то могла б и в соревнованиях участвовать и побеждать. Да некому было доказывать свои способности, Варя числилась не в отличницах, и поэтому медали ей были ни к чему. Но что-то в словах старухи встревожило настолько, что вызывало инстинктивный страх – ноги побежали так, будто сзади гнались свирепые голодные волки.

– Тебе сколько лет, красавица? – неестественно свернув голову набок, произнесла старуха, незлобно вглядываясь в лицо девушки.