Евгения Хамуляк - Аношкина умная

Аношкина Виктория была глупой женщиной. Причем она сама это знала, и когда ей про это говорили, не противоречила и не обижалась. Глупая, и все тут, что поделать.

В школе училась кое-как, хотя могла лучше. Еле-еле поступила в техникум, еле-еле его закончила. Об институтах речи не шло, умом не вышла, что называется. Отучилась на товароведа, короче, но пошла работать продавцом, потому что опыта не хватало. И так продавцом осталась на всю свою тридцатиоднолетнюю жизнь. Но не только учеба да работа в жизни были, еще много мужчин, иногда слишком много алкоголя и дешевого табака, слишком много необдуманных поступков и любимый сынок Гришка.

Гришка и в самом деле был очень любимым, единственным мужчиной, которого она ни на кого не могла променять, поэтому мужики не задерживались в ее доме. Хоть и была неумная, но красивая.

Однако любовь к единственному сыну приносила большую боль. И чем больше рос Гриша, тем сильнее и больнее было от его неумной жизни, пусть детской, подростковой пока что. Неумным рос Гришка, но это ладно, есть в кого. Но как стукнуло ему восемь лет появились в нем какие-то остервенелость, бешенство и неуправляемость. Дальше больше: драки, воровство, хулиганство. И ведь в отличие от матери мог бы отличником быть: неглупый в плане учебы, память хорошая, прозорливость, терпение имел, если хотел. Но к тринадцати Гриша будто забыл, для чего школа нужна, и ходил туда исключительно за общением, весельем, хулиганством.

Аношкина поняла: если оставить как есть, дело дойдет до тюрьмы для малолетних. Курить и выпивать к этому возрасту стало обычным делом.

И понимала умом Аношкина, где собака зарыта – не хватает сыну мужской руки и ремня, примера хорошего не хватает. Да только где этот пример взять? Ну были мужики у нее, да все, как назло, «плохие парни» – наподобие самого Гришки, только во взрослом виде. Как-то пару раз просила разобраться с сыном двоюродного брата, жившего в другом городе. Специально вызывала его в особо тяжелых случаях. Брат был правильным, хорошим примером. Сын его слушался, боялся, уважал. Но не будешь же ты через раз вызывать женатого семейного человека? Родила шпану – сама разбирайся, дура-мать.

И тут Аношкину накрыло прямо за прилавком, где она стояла шесть через сутки. Продавала элитные сыры. Швейцарский. Голландский. Российский на цельном молоке – для тех, кто понимал. Работа была сложная, товар дорогой, не дай Бог отрежешь больше, а клиент не захочет брать, сама будешь давиться этими вонючими сырами. Но зарплата была более-менее, хватало на себя и на сына. И пока могла, Аношкина выдерживала тяжелый график, хотя и не видела сына неделями, только по вечерам. Но выбирать не приходилось – голод – не тетка. А она одна. Она да Гриша. Пока он поймет, как деньги матери доставались, чтоб он окончательно на беспризорника не стал похож. Эх! Сколько воды утечет…

Накрыло Аношкину до слез. И поняла она, что надо что-то делать прямо здесь и сейчас.

Прямо сегодня что-то решать. Так дальше продолжаться не может.

Она неумная, полжизни растратила не пойми на что, так Гришу такому же учит. Ведь он с нее пример берет! Она одна-единственная с ним живет, значит, чай, не с дяди чужого поведение копирует. Отца у Гриши отродясь не водилось. Тот как узнал, что отцом станет, – тут же и испарился в воздухе. Рассказать нечего. Отчимов Гриша не принимал. Почему, говорилось уже.

Надо было что-то решать. Но Аношкина была неумная. А в этом вопросе надо было б быть умной. Не для себя, раз нормальную жизнь устроить не смогла. Ради сына.

И первое, что пришло на неумный ум, спросить мудрого человека, как поступить в такой ситуации. Ведь умность от мудрости отличалась тем, что мудрый умеет применить знания и умности в жизни. Этого качества, как выяснила Аношкина, пока в ее жизни не хватало.

Единственным умным, кого Аношкина знала поблизости, был сторож Василий, который приходил на смену, как раз когда продавщица элитных сыров уходила. Много раз они перекидывались словами, и Вика поняла, что старик Василий умный. Коротко и ясно, по делу и с добром только умный человек мог говорить, при этом уважительно, неважно продавщица ты или директор. Не все покупатели Аношкиной относились к этой категории, хотя сыры стоили столько, что их могли позволить себе кушать только директора, по идее, умные люди.