Дарья Романова - Три нити

Скоро послышался шум приближающихся шагов, а потом и возглас второго стража:

– Эй, ты чего?!

Он тронул товарища за плечо, и труп начал медленно заваливаться набок. Прежде, чем тот целиком грохнулся на настил, она ткнула копьем вверх – туда, где мелькнул большой, выпуклый живот второго мужчины. Будь ее противник полностью здоров, он наверное успел бы отскочить: но отрава, растворенная в питьевой воде, сделала свое дело. Она достала его! Плоть стража, обернутая слоями вязкого жира, была ужасно неподатлива – но и руки, годами таскавшие тяжелые оковы, оказались не так уж слабы. С влажным хлюпаньем острие копья прошло между полами шубы – внутрь.

Страж навис над нею, цепляясь за древко. Кровь хлынула из-под маски, пачкая меховой воротник. Эта рана должна была убить его; но, будто рыба, которая продолжает трепыхаться, когда ей уже оторвали голову, мужчина вдруг издал злобный вопль, подался вперед, еще глубже насаживаясь на копье, и схватил ее за горло. Пластины панциря заскрипели под рукавицами. Нащупав нож, она попыталась ударить стража по голове, по шее, по лицу… но лезвие то соскальзывало с капюшона, то отскакивало от костяной маски, не причиняя ему вреда. Воздуха становилось все меньше; в ушах зазвенело. Страж бы убил ее, точно убил – но больная рука не давала ему покрепче сжать пальцы! Так они и возились в грязи, слизи и крови; наконец, ей удалось воткнуть оружие в здоровую ладонь врага и, извернувшись угрем, выскользнуть из ослабевшего захвата. Враг остался болтаться на копье, свесив кулаки до самого настила; наконечник торчал из-под его лопаток, как мизинец, тычущий когтем в небо. Но страж еще дышал, хрипел и булькал, поводя глазами. Удивительно живучее существо!

Ей хотелось закричать от злости, но вместо этого изо рта вышел отрывистый, щелкающий клекот. Нельзя оставлять его так – вдруг ему удастся предупредить остальных?.. Она обошла стража кругом, перекидывая свисавшую с левой руки цепь через его толстую шею, а потом всем телом подалась назад. Мужчина захрипел, забился… и это продолжалось долго, очень долго; только когда он совсем затих, она отпустила цепь.

Вторая пара ключей нашлась у калечного стража за пазухой. Замки, приковавшие ее к правому столбу, со звоном упали в снег. Но сами цепи все еще волочились за нею, как присосавшиеся к лодыжкам и щиколоткам миноги; с такой тяжестью далеко не уйти.

Теперь у нее было два ножа – по числу убитых противников. Одним она попробовала распилить железные путы на ноге, но те оказались слишком прочными: нож быстро затупился и пришел в негодность. Тогда она взяла второй – его пришлось вырвать из пятерни трупа – и осторожно просунула лезвие в зазор между чешуями на левом запястье, подцепляя те из них, что мешали снять оковы. Когда нож продвинулся достаточно далеко, она резким движением сковырнула кусок панциря; на его месте осталась зудящая рана, зато ладонь легко выскользнула из кольца!

Следующей она освободила правую руку; потом пришел черед ног. Пришлось избавляться от наростов, закрывавших пятки: поддеть их ножом было нетрудно, но отделять панцирь от живой плоти оказалось невыносимо больно. Подумав немного, она сгребла к ступням свежего снега и держала пятки в холоде, пока те не онемели; тогда она снова просунула лезвие под толстые пластины. Боль не ушла полностью – только приутихла, но главное, что пластинки черного, стеклянистого вещества с треском отделилась от красной, горячей изнанки. Повторив то же со второй ногой, она залепила раны остатками снега. Тот щипался, почти как соль, зато кровотечение быстро остановилось. Это было хорошо, потому что не ждать она не могла – нужно было уходить, пока стражей не хватились внизу.

В сумках мертвецов нашлись куски довольно чистой ткани – чтобы заворачивать добытое ею золото. Разорвав их на длинные полосы, она перевязала ступни; потом стащила со стража, – того, что убила первым, – тяжелую одежду и поволокла труп к Песьей двери. Звери поджидали ее – отощавшие и запаршивевшие от отравы, но все такие же злобные и голодные: клапаны-ноздри дрожали, ловя запахи, с изъеденных язвами губ капала слюна. Она изо всей силы толкнула стража вперед, и тот с грохотом прокатился по настилу прямо в раззявленные песьи пасти. Ну а пока стая пировала, ворча, тявкая и огрызаясь, она раскрыла железные створки и спустилась вниз.

Она опасалась, что ее заметят снующие вокруг котлов жители, но этой ночью здесь было почти пусто… а еще очень холодно. Пространство слева и справа, от пола и до потолка заполняла темнота. Только один огонек тлел впереди – костер, над которым булькал чан с талой водою. Рядом сидела пара мужчин… а может, и женщин; как разобрать в одежде? Они дремали, пригревшись в ползучем белом пару; над мирно склоненными головами шелестели вязанки серебряных рыб, поворачиваясь к свету то одним боком, то другим, будто глаза, подмигивающие из мрака.