Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

– Ты прелестна, дитя мое, – сказал, наконец, Хутрап.

– Однако, никогда не видел более прекрасного создания! – тихо пробормотал Набонасар, – и сколько мужчин, готовых вцепиться в глотку друг другу, будут скоро добиваться ее руки! Опасная красота!

– Божественная красота! – не согласился с ним скандинав.

От этих слов Энинрис зарделась, потупила глаза и от этого стала еще краше.

– Вы так добры ко мне, – своим певучим голосом сказала она, – теперь, когда у меня никого на свете не осталось, вы заменили мне их…

Хутрап тяжело вздохнул.

– Я уже говорил тебе, что мы направляемся с посольской миссией очень далеко, в далекий эламский город Аншан. Слыхала когда-нибудь о таком?

Она отрицательно покачала головой.

– Путь будет далеким и очень трудным, поэтому в караване нет ни одной женщины. Я разговаривал о тебе сегодня с правителем города. Он позаботится о тебе. Завтра, после нашего отъезда, он отправит тебя в храм Ишхары, богини любви и созидания. Там воспитываются только девочки из обеспеченных семей. Тебя научат искусству любви. Ты умеешь писать и читать?

Энинрис отрицательно покачала головой.

– Вот видишь. Тебя ждет совсем другая жизнь. Перед тобой откроется весь мир. Ты сумеешь выйти замуж за одного из богатейших и влиятельнейших людей государства, или станешь жрицей Ишхары, что не менее почетно…

– Я не хочу замуж, – в ее словах звучали слезы, и глаза тоже начали наполняться ими, – возьмите меня с собой…

– Это невозможно, дитя мое, – снова повторил Хутрап, – успокойся, все будет хорошо! А теперь иди, завтра на все глянешь по-другому!

Энинрис, всхлипывая, ушла в отведенную ей комнату.

– Однако, какая красавица! Ты сделал для нее все, что мог в данной ситуации, – заметил Набонасар.

– По крайне мере, совесть моя чиста, – со вздохом сказал Хутрап, – однако, ты прав. Она редкостная красавица. Жрецы со временем, обучив ее, дорого возьмут за ее красоту и мастерство в искусстве любви. Скоро толпы женихов будут осаждать храм. Уж тут-то жрецы не продешевят!

Утром следующего дня после очередного торжественного молебна в храме Энлиля, главного божества Ниппура, верблюдов снова навьючили поклажей и караван, ведомый проводником, охотником, знающим степь вдоль и поперек, присланным правителем города по просьбе Хутрапа, выступил в дорогу. Караван был по-прежнему большим, хотя и потерял уже десятую часть людей и животных – в водовороте, вызванном аморейским колдуном, бесследно сгинули три корабля с грузом, а также люди и животные, находившиеся на них. Среди них были и три верблюда, нагруженные дарами будущему царю Элама. Теперь верблюдов с дарами осталось семнадцать. Утонули и четыре из десяти арабских скакунов – конюхи не сумели удержать их, когда они, объятые ужасом, прыгнули с плота в воду и также были поглощены гигантской воронкой.

Перед выходом Хутрап поручил одной из прислужниц отвести Энинрис к правителю города. Служанка взяла девушку за руку и повела за собой. Та молча ушла за ней, глотая слезы.

…Караван медленно двигался по равнине, по которой здесь и там были разбросаны невысокие холмы со сглаженными вершинами. Верблюды походили на корабли, медленно плывущие по красивому бледно-красному морю. Такое впечатление складывалось вследствие того, что стояла весна, и вся степь была покрыта цветами, мелкими дикими тюльпанами бледно-красного цвета, и напоминала собой живой колышущийся на ветру ковер.

Складывалось впечатление, что караван все время идет немного на подъем. В общем, так оно и было. До реки Тигр этот подъем должен был быть очень незначительным. А вот после переправы, вплоть до предгорий, этот подъем должен был существенно возрасти и накладывать отпечаток на движение каравана. Пока же общий подъем местности практически не мешал ни людям, ни животным.

Весна уже понемногу переходила в лето. К середине дня, когда сделали первый привал, солнце палило уже немилосердно. Еще дней десять такой жары – и растительность на холмах сначала завянет, затем пожухнет, а затем исчезнет вообще.

Как всегда на коротких остановках, цепочки верблюдов развязывать не стали. Корм, взятый с собой, также животным пока не давали – под ногами его пока еще было достаточно. Дальше должны были начаться песчаные и каменистые пустыни. Все имеющиеся запасы корма берегли для перехода через них.

Набонасар, пряча в бороде улыбку, подошел к Хутрапу.

– Пойдем, что-то покажу, – сказал он.