Владимир Микульский - Незаконнорожденный. Посольство в преисподнюю

Четверо оставшихся невредимыми убийц больше не нападали, просто молча стояли, по-прежнему перекрывая дорогу.

– Просто отдыхают перед новым нападением, – решил Набонасар и, чтобы не дать им возможности передохнуть, решил было уже сам перейти в атаку. Однако в это время с другой стороны улицы в проход вбежали еще около десятка человек, одетых примерно так же, как и нападавшие.

Бежать Набонасару было некуда. И нападавших было слишком много на него одного, причем они зажали его с двух сторон. Он прижался к стене, защищая спину, понимая, что пришли его последние мгновения жизни. Долго продержаться он не мог, и помощи ждать было неоткуда.

Нападающие не торопились. Они снова полукольцом охватили начальника охраны каравана, переговариваясь между собой на непонятном для него языке. Затем подняли мечи…

И тут из-за дальнего угла послышался пронзительный свист и замелькал свет факела. Убийцы взглянули туда, переключая внимание в эту сторону. А десяток человек, выбежав из темноты из-за ближнего угла, стремительно атаковали нападавших, когда их внимание было отвлечено. Ближайшие трое из убийц были с ходу зарублены. Остальные вынуждены были обороняться, уже не имея численного преимущества, четкого командования и не понимая, откуда на них свалилась эта напасть. Еще двое из них рухнули на землю. И тогда убийцы повернулись и побежали прочь, спасая свои жизни. А спасители Набонасара, отвесив ему поклон, тут же молча исчезли, словно их и не было. Однако у кого на плече, у кого на поясе – у каждого из них была вышивка, повторяющая цвета флажка, развевающего над шатром Салманасара.

Поспешил покинуть место боя и Набонасар, чтобы не встречаться с городскими стражниками и не иметь дополнительных хлопот в преддверие ухода каравана.

– Что случилось? – встревоженно спросил Хутрап, когда он наконец появился на пороге его комнаты., – откуда на тебе эти раны?

– Пустяки, – отмахнулся Набонасар, – просто пара мелких царапин, не более.

Он вкратце рассказал послу о том, как проходил торг, о приобретении им за небольшую плату необходимых для перевозки кож верблюдов, умолчав, конечно, об истинной цели своего похода на рынок и о встрече и разговоре в шатре продавца верблюдов.

– А на обратной дороге на меня напали неизвестные. Мне удалось отбиться, убив нескольких из них, – Набонасар не стал вдаваться в подробности, – возможно, просто хотели ограбить.

– Может быть, – согласился посол, – но, вернее всего, все эти нападения – звенья одной цепи. Я просто уверен в этом! Во всяком случае, бдительность ослаблять нельзя.

– Нельзя допустить также, чтобы к каравану подсоединились посторонние, – добавил слушавший их разговор скандинав, – и надо будет в дороге несколько раз резко изменить направление движения, чтобы скрыть следы каравана. Чем более скрытно мы будем двигаться, тем большая вероятность того, что наш след потеряют. Это поднимет наши шансы на успех.

– В караване не будет ни одного постороннего человека, лишь те, кто вышел с нами из Вавилона. А они все достаточно проверенные люди, – заметил Набонасар.

– Я сегодня разговаривал с правителем города о судьбе бедной девочки, – сказал Хутрап, – он обещал, что отправит ее на воспитание в храм богини Иштар. Сейчас ее приведут сюда, и надо будет сообщить ей об этом.

Вскоре в помещение несмело зашла Энинрис и остановилась у порога, теребя руками подол платья и исподлобья поглядывая на находящихся в комнате людей.

– Заходи, не стесняйся, – подбодрил ее Хутрап.

Она зашла и остановилась посередине комнаты. Только теперь Набонасару впервые удалось в деталях рассмотреть ее внешность. Сказать, что она красавица – было не сказать ничего. У нее оказалась настолько выразительная изумительная внешность, что у видавшего виды тысячника сладко заныло сердце. Миндалевидные слегка подрисованные черные глаза, тонкий нос, чувственный рот – все дышало свежестью и юностью. Взглянув на Хутрапа, Набонасар понял, что и на того девушка произвела сильное впечатление. Они видели ее уже на протяжении нескольких дней, но не рассмотрели ее за это время. И немудрено – только теперь, попав в спокойную обстановку, она впервые немного приоделась, умылась и расчесалась. А если ее одеть в красивые одежды, украсить ожерельями и отдать в руки искусных делателей причесок – она затмила бы собой всех красавиц, которых дотоле знал Набонасар. Это он понял сразу и даже потряс головой, чтобы прийти в себя.