Ярослав Титарев - Бальдр и Тёмный бог

Йорунн нависла над моим лицом, я почувствовал запах из её рта. На удивление это был не старушечий поганый запах – от неё пахло сыром и мёдом. А мертвечиной, как я понял, воняло от меня.

– Скажи, куда ты дел свой меч? – Глаза Йорунн горели тревогой, и я позавидовал ей – в старухе теплилось столько стремления и живой силы, сколько не было у меня – великого воина!

– Я не помню ни меча, ни Хёрда, ни тебя! – разозлился я, остро ощущая свою немощь.

Йорунн бессильно вздохнула.

Я повернул голову в бок, к погруженной во мрак стене дома. Вновь образовалась тишина, и на меня накатил страх, в котором я существовал в загробной жизни. Но ветер ударился в закрытые ставни и завыл над крышей. Я живо ощутил, что мир вокруг был живым, и только тогда я успокоился.

Дом, в котором мы находились, был сложен из камня. Комната выглядела пустой. Не считая стола в самом центре, на котором я лежал, другой мебели не было. На стенах были развешаны полки, и на них стояли пузырьки из тёмного стекла. Осмотревшись по сторонам, я бросил взгляд на своё обнажённое тело. Кожа была серой, грязной, с налипшими ошмётками то ли одежды, то ли сажи.

Йорунн потянула на себя иглу, второй рукой подняла нож и обрезала нить. Хромым шагом она проковыляла к моим ногам и склонилась над бадьёй, что стояла у меня меж ступней. Над бортиком бадьи разбегался прозрачный водяной пар.

– Интересно, удастся ли тебя отмыть? – усмехнулась старуха, отжав мокрую тряпицу, и принялась тереть ею мои ноги.

Мне стало мерзко. Если бы меня трогала молодая женщина, я бы не противился, но прикосновения старухи вызвали тошноту.

– Дай я сам! – я попытался сесть и перехватить руку Йорунн.

Но сил подняться у меня не достало, я с грохотом рухнул назад на стол.

– Лежи, Бальдр! – приказала Йорунн. – Не двигайся! И не смущайся, раньше ты мне и не такое позволял.

Я не хотел даже представлять, о чём она говорила. Я закрыл глаза и, гоня прочь мысли, принялся наслаждаться горячим теплом, ласкающим измождённое тело. Кровь пришла в движение, и вены зачесались. Это было приятное чувство – чувство жизни! Я наконец согрелся, и меня потянуло в сон. В настоящий человеческий сон.

– А что это за место? – вялым голосом спросил я. Мне не хотелось провалиться в небытие именно сейчас, когда я только что обрёл жизнь!

– Мы у меня в усадьбе, недалеко от Песчаного берега.

– Давно я был мёртв? – поинтересовался я.

– Десять лет, – протянула Йорунн, вновь смочив тряпицу в тёплой воде, и перешла на другую сторону стола. – Люди Хёрда извлекли тебя из кургана и привезли сюда, ко мне. Хёрд верит, что ты сможешь помочь. Другой надежды у нас нет.

– Кто такой Хёрд? – фыркнул я.

Меня так злило то, с каким почтением Йорунн называет это имя! Кто такой этот Хёрд, который решает быть мне среди живых или среди мёртвых?!

– Ох, ты всё забыл, – вновь вытянула лицо Йорунн. На её глазах мелькнуло волнение. – Он твой брат и конунг!

Я громко хмыкнул. Старуха отвела взгляд и принялась усиленно тереть моё бедро.

– Похоже, твоя кожа до конца не отмоется от черноты, – пробормотала она. – Смерть не бывает без последствий…

Йорунн отложила тряпицу в сторону и накрыла меня тёплой шкурой прямо на столе. Тяжесть меха сковала моё разгорячённое злое дыхание.

– И от чего же я умер?! – прошипел я.

– Я очень устала. Сегодня больше ничего тебе не скажу. Поспи, и я посплю.

Йорунн сняла лампу с цепочки и ступила на порог.

– Подожди! – воскликнул я, напуганный тем, что останусь один в темноте. – Оставь лампу!

Старуха понимающе кивнула, поставила лампу на полку и скрылась в проходе. Я погрузился в сон.

***

Меня разбудил скрип двери, и я тут же открыл глаза. Ко мне приблизился воин со светлой бородой, заплетённой в косу, и очень озадаченным лицом. Под мышкой он держал свёрток тряпья, а в руке – кожаные башмаки.

– Ярл Бальдр, – поклонился он. – Рад видеть тебя во здравии! Я Торир…

Воин осёкся, скользнув взглядом по моему, видимо, отвратительному лицу, и тут же отвернулся.

Я откинул с груди шкуру и, почувствовав прилив жизненных сил, резко сел. Но натянувшиеся швы на боку причинили боль заставили быть осторожнее. Я поглядел на живот и на бок – и содрогнулся. На мне были раны от топора. Меня зарубили, как свинью!

Перед глазами возникло видение. Сверкнула смертельная сталь. Я стоял, окружённый людьми, и мне некуда было бежать. Ко мне вышел воин в шлеме, скрывающим лицо, и занёс топор. Я услышал хруст собственных рёбер. От силы удара я упал. Убийца ударил меня ещё раз, лежачего и безоружного, а потом и ещё… Но я не чувствовал ничего, кроме глубочайшей досады.