Мишель Харрисон - Другая Элис

– Это невозможно, это не … – жаловалась она пустому дому. Ее дрожащий голос нарушал тишину, как неподходящий кусочек пазла нарушает всю картину.

Она опустилась на пол и съежилась, прислонившись к двери. Дороти Граймс сумасшедшая – Элис знала это лучше, чем кто бы то ни было. Но тогда что это говорит о ней самой ?

Может, Дороти права?

Может, Элис еще безумнее, чем она?

Каждый день сотни людей садятся и начинают писать истории. Некоторые из этих историй печатают, переводят и продают в книжных магазинах по всему миру. Другие обрываются на первой главе или даже на первой фразе, прежде чем их забросят. Иногда история пишется отрывочно и сумбурно, и автор бьется над ней, пока, отчаявшись, не запихивает свое творение под кровать или в стол, где оно и лежит, забытое на месяцы или годы, а то и навсегда. Хотя не исключено, что оно могло бы поведать о таких чудесных приключениях, о каких никому и никогда не доводилось читать.

Но что происходит, если по-настоящему магическая история остается незаконченной?

Это рассказ об одной из подобных историй. Она началась очень давно, когда мне было одиннадцать и все звали меня Мидж. В те времена, когда я страшно волновался, примут ли меня в футбольную команду, и когда едва ли не больше всего на свете любил слушать новые истории, сочиненные моей старшей сестрой Элис.

У Элис был поразительный талант придумывать и писать. Но еще странное и непоколебимое убеждение: каждая начатая история должна быть закончена. Она говорила, что незаконченная история – это ужасно, это не воплотившиеся надежды, это непрожитая жизнь всех персонажей. В общем, любую историю, которую Элис начинала, пусть даже ерундовую, она дописывала, и не важно, если конец получался слабоват. У всех ее историй обязательно был конец.

До тех пор, пока одна из них не осталась незавершенной.

Моя сестра исчезла в пятницу в феврале, когда школа закрывалась на каникулы. Вообще-то ничего особенного тут не было, вот только на этот раз все случилось накануне Призыва. По дороге из школы я рассматривал Подобия – маленькие куклы из соломы или ткани, сделанные так, чтобы они на кого-то походили. Нескольких я заметил еще утром, но за день в окнах и на порогах домов их стало гораздо больше.

Я остановился поглядеть на Подобие, прислоненное к цветочной кадке в одном из дворов. Меня всегда это изумляло: каждый год все в городе делали кукол и выставляли их напоказ.

– Не более странно, чем одну ночь в году, на Хэллоуин, наряжаться призраками, вампирами и ведьмами, – объясняла Элис.

– Но так-то делают много где, – говорил я. – А Призыв только здесь, в Скрипичной Лощине.

– И в других городах есть странные традиции, – отвечала Элис. – Хотя обычно это что-то вроде фестивалей сыра или хороводов вокруг майского дерева, а не такая жуть, как у нас.

Да, я не мог не согласиться с тем, что Призыв довольно жуткий обычай. Единственная ночь в году, когда кого-то – живого или мертвого – можно вызвать с помощью его Подобия. Говорили, что, если тот, кто смастерил Подобие, хочет встречи очень сильно и Подобие выйдет действительно хорошим, все сработает и можно будет задать вызванному вопрос. Только один. А потом этого человека никогда больше вызвать нельзя.

Конечно, никто сам не знал никого из успешно Призвавших. Хотя все слышали рассказы о том, что это якобы удалось сыну троюродного брата чьего-то дяди.

Вечером на рыночной площади разводили огромный костер, на котором сжигались все Подобия. Многие приходили только ради этого зрелища, даже если сами не делали куклу. К тому же с лотков на площади продавали поджаренный зефир и каленые орехи, горячий шоколад и подогретый яблочный сок с пряностями.

Каждый год я играл в игру – пытался понять, кого изображают куклы. Некоторые (вроде тех, что создавала дама, работавшая в магазине «Все для вязания») были великолепны, но я не мог угадать, чьи это Подобия. Другие, каких, например, делал Томми Паркер из моего класса, выглядели и вовсе не по-людски, зато их можно было опознать по футбольной форме, по майке с номером его любимого игрока. Еще были трогательные: серая войлочная собака по кличке Фенчёрч, которая пропала больше года назад; неприятные: Джек-потрошитель, изготовленный мистером Шервудом – учителем истории, который все свое свободное время строил теории в попытках раскрыть личность убийцы.