Джон Норман - Предатели Гора (ЛП)

Возница, освободив от спутанной сбруи и поставив своего тарлариона на ноги, недолго думая, впряг его перед другим животным. Судя по довольному ворчанию, тягловый зверь ничего не имел против, быть ведущим в тандеме.

— Свои кошельки передайте вознице, — скомандовал я, и мужчины безропотно отвязали кошели от поясов и сунули их в руки своей несостоявшейся жертве.

Себе я забрал содержимое металлического ящичка, найденного в их фургоне, ссыпав в свой кошелёк несколько монет, по-видимому, их добычу за несколько дней. Само собой, большинство монет там были небольшого достоинства, такие, вероятно, считались бы значительной суммой, только звеня в тощем поношенном кошеле бедняка. Впрочем, их количество с лихвой окупало не впечатляющий номинал. На первый взгляд там могло набраться на семнадцать, а то и восемнадцать серебряных тарсков.

Осмотревшись, я нашёл и камни, недостающие в дорожном покрытии. Они, наполовину впитанные в грязь, валялись в канаве под тем самым местом, где им следовало находиться. Теперь у меня не осталось сомнений, что их удалили сознательно, и, более того, их можно было бы поставить на место, и при желании убрать снова, тем самым снова превратив край дороги в ловушку, весьма опасную в темноте. Трое грабителей, под моим присмотром, торопливо установили камни на место, восстановив целостность дороги.

По окончании работы, я снова вернул незадачливую троицу на дно канавы к опрокинутому фургону.

— Становитесь на колени там, между колесами, спинами к днищу фургона, — приказал я им.

Никто из них не осмелился противоречить. Все трое послушно опустились на колени перед лежавшим на боку фургоном. Теперь сбежать из такого положения для них было бы крайне трудно.

— Забирай всё, только позволь нам уйти! — взмолился их главарь.

— Да я вот думаю, — усмехнулся я, — раздеть вас догола, тебя привязать спиной к оглоблям, а твоих подельников к колёсам. Забавно, наверное, будет понаблюдать, как они будут на них крутиться.

Мужчины испуганно посмотрели друг на друга.

— Однако вы же не рабыни, чтобы так с вами поступать, — задумчиво заметил я.

— Эй, если люди найдут нас рядом с нашей добычей, они посадят нас на кол! — попробовал возмутиться вожак шайки.

Кстати, это было весьма вероятно. С ворами на Горе церемониться не принято.

— Вы же осуждаете нас на смерть! — выкрикнул грабитель.

— Раздевайтесь, — приказал я им.

После того, как они разделись, я связал им руки сзади верёвками, найденными в их же фургоне, и привязывал их за шеи к задку повозки. Верров, рабынь и прочих животных, часто привязывают именно так.

— Южнее, — заметил возница, стоявший у передка фургона, — есть несколько рабочих цепей. Думаю, мы сможем получить за них что-нибудь.

— Ступай наверх, задержи движение хотя бы на ен, — велел я товарищу возницы. — Нам надо вывести фургон на дорогу.

— Честно говоря, сомневаюсь, что даже два тарлариона смогут вытянуть такой груз из канавы, тем более по такому скользкому склону, — проворчал извозчик, почесав в затылке.

— Поторопись, — бросил я его товарищу. — Мы всё же попробуем сделать это.

И парень направился вверх по склону, удерживая фонарь в одной руке и хватаясь за пучки влажной травы другой. Выбраться наверх у него получилось далеко не сразу. Пару раз он, поскользнувшись, съехал обратно в канаву. Но, в конце концов, со своей задачей парень справился, оказавшись на дороге. Я же остался в канаве, утопая в воде по самые щиколотки. Ливень не прекращался ни на ен. Вода, собравшаяся на дороге, скатывалась вниз быстрыми ручьями, бурлила и пенилась под ногами. Снизу было видно, как наш товарищ, подняв фонарь в руке, размахивает им из стороны в сторону.

— Остановитесь! Остановитесь! — донёсся до нас сквозь шум дождя и ветра его крик.

Мне показалось, что он буквально повис на уздечке следующего тарлариона.

— Остановитесь! — снова прокричал парень.

— Ничего у нас получится, — покачал головой возница.

— Попробуем, — сказал я. — Кроме того у нас под рукой есть три крепких товарища, которые могут подтолкнуть фургон снизу.

— Эй, если фургон скатится обратно, — возмутился главарь шайки, — нас же просто раздавит!

— Вот и проследи за тем, чтобы он не покатился, — усмехнулся я.

Со стороны дороги прилетели сердитые крики. Похоже, тем, кто двигался на юг, непредвиденная остановка пришлась не по вкусу.

— Давай скорее! — скомандовал я вознице.

Он, кряхтя, вскарабкался на фургон и занял своё место на фургонном ящике. Через мгновение, сверху послышался его крик ведущему тарлариону, и подобный выстрелу хлопок кнута. Кстати говоря, кнут редко падает на спину животного. Обычно резкого звука поблизости от его головы более чем достаточно. Зачастую кнут нужен для того, чтобы просто привлечь внимание ящера, подать ему сигнал, если можно так выразиться, о том, что сейчас последует вербальная команда, на которую тот обучен реагировать. Кроме того, этот кнут играет роль командного жезла или скипетра, то есть своеобразного символа власти над животным. Само собой, эта власть появляется в значительной степени в силу того, чем он в действительности является, и что он может сделать. И кстати, почти то же самое может быть сказано и о плети в отношениях рабовладельца и рабыни. Как и в случае с тарларионом, плеть на женщину падает достаточно редко. В этом просто нет особой необходимости. Вполне достаточно, что женщина видит её, и знает то, что она может с ней сделать. Этого так же более чем достаточно. Конечно, время от времени невольница должна чувствовать укус плети, чтобы её понимание этого вопроса не было чем-то теоретическим. Рабыня должна сознавать, что, если она вызовет даже наименьшее неудовольствие или проявит минимальное упорство, её господин не преминет использовать плеть для коррекции её поведения. В действительности, она знает, что время от времени, её могут подвергать порке просто ради того, чтобы напомнить о том, что она — рабыня. Лично я уверен, что в любой женщине живёт инстинктивное понимание плети.