Юхан Теорин - Битва за Салаяк

Никлис снова перевел взгляд на вершину Рунного хребта, ища взглядом стрелка с луком. Стрелок упал на колени и не двигался.

Неужто это и впрямь Торкиль? Старший братец Торкиль, который отправился в путь прошлой осенью, сразу после уборки урожая?

Никлис поспешил убраться прочь от канавы. Подальше от сумасшедшего дяди Стейна. Наверх, к Рунному хребту. К камню, который оставил после себя викинг Змей. Змей Вострый – прапрапрапрадедушка матери Никлиса. Дедушка Никлиса рассказывал о нем, когда Никлис с братьями были еще совсем маленькими. Дедушка знал по именам всех в роду Вострых, которые когда-либо жили в этой долине.

Каждый должен знать свои корни и свою землю, говаривал дедушка. Мы – свободные крестьяне, и если мы не сможем доказать, что земля в Долине Скорбей наша, то потеряем ее.

Дедушка рассказывал, что Змей Вострый был викингом. Одним из последних викингов в стране и очень может быть, что последним, кто бороздил морские просторы на своем собственном судне. Он исчез во время своего последнего путешествия. Сгинул вместе с кораблем и дружиной. К тому времени Змей был уже старым и отправился вдоль побережья Норвегии, мечтая добраться до края света. Больше его никто не видел.

Очень может быть, что это гигантский змей поглотил его, говорил дедушка. Или он достиг края света и провалился в бездну.

Сыновья Змея в память о нем воздвигли камень, и теперь он красовался на самой вершине Рунного хребта. Узкий, высокий камень с именем Змея, высеченным рунами на извивающемся змеином теле.

Маленьким Никлис часто спрашивал, глядя на змею:

– Это тот самый Змей, который проглотил Змея Вострого, дедушка?

– Нет, это Мидгордский Змей, – отвечал дедушка. – Тот, что спит у самых корней горы.

Отдыхая после дневных трудов на поле, Никлис часто смотрел по вечерам на камень Змея и мечтал о том, чтобы стать викингом и отправиться странствовать по свету вооруженным своим собственным мечом.

Сейчас он был уже на полпути к рунному камню. И видел, что человек, присевший возле камня Змея, был кнехтом, чье лицо скрывал капюшон.

– Торкиль? Это ты, братец?

Если это действительно был Торкиль, то он сильно изменился. Исхудал. И выглядел страшно измученным.

На человеке был темный плащ и матерчатая шапочка на голове. И то и другое забрызгано грязью и покрыто пылью. Под плащом виднелась перевязь, надетая поверх кожаной куртки, на которой темнело большое пятно. Только лук выглядел новым и блестел в лучах вечернего солнца. Позади человека в плаще устало всхрапнул конь. Вид у бедной скотинки был вконец загнанный.

Внезапно из-под капюшона раздался голос:

– Ты похож на покойника, Никлис. Разве что подрос самую малость…

Голос звучал хрипло и едва различимо, но Никлис тотчас узнал его.

– Торкиль!

Торкиль медленно стянул капюшон. Обритая голова брата блестела от пота.

– У тебя есть вода?

Никлис покачал головой.

– Но ведь внизу в долине есть источник, Торкиль.

Торкиль внимательно посмотрел на него.

– Там есть хвитры?

– Какие такие хвитры, братец?

– Ведьмы, – коротко ответил Торкиль.

Никлис сделал еще два шага вперед и отрицательно мотнул головой.

– Нет здесь никаких хвитр, Торкиль. Только люди… Твоя семья, помнишь?

Торкиль пристально смотрел на брата, медленно мигая.

– Никаких демонов… – прошептал он.

– Никлис! – раздался громкий крик позади них.

Самуэль быстро вскарабкался вверх на гряду. И увидел лучника.

– Торкиль?

Торкиль промолчал. Потом медленно опустил свой лук и крепко зажмурился.

– Демоны… – забормотал он. – Чудища повсюду…

Он умолк и опустился на колени, словно для молитвы. У Никлиса внезапно перехватило дыхание.

– Братец! – в ужасе закричал он.

Вся спина Торкиля была изодрана в клочья. Его плащ, куртка и рубашка пропитаны кровью. Рваные, глубокие раны, как от когтей хищного зверя.

Самуэль, задыхаясь, склонился над Торкилем.

– Кто сделал с тобой такое, братец?

– Демоны с Севера…

Торкиль нащупал свой кожаный солдатский ранец и медленно открыл его.

– Я удрал от них… И украл у них это…

Две странные на вид палочки выкатились из ранца. Почти десять дюймов длиной, они выглядели так, словно были сделаны из какого-то металла. Неужели серебряные?

Никлис подобрал их с земли. И услышал, как Торкиль бормочет себе под нос:

– Ведьмы-людоедки… Они повсюду вокруг нас. В лесу… Повсюду…