Юхан Теорин - Битва за Салаяк

– Я тебя убью и здесь зарою, Никлис! – Стейн тычет топором в свежевспаханную землю. – Прямо здесь!

Внезапно он спотыкается об кочку и чуть не роняет свой кувшин.

– Ах ты, дьявол тебя за ногу!

Йоран видит, как Никлис остается стоять в центре поля. Брату некуда деться – он впряжен в плуг, к которому привязан единственной – и лучшей в Смоланде! – веревкой семьи Вострых. И тем не менее он храбро отвечает:

– Не выйдет, дядя! Пьяным псам несподручно махать топором!

– Закрой пасть! – рычит Стейн. – Я расщеплю тебя как колоду!

И тут над пашней раздается крик:

– Бросьте топор, дядя! Уймитесь!

Это Самуэль – старший брат Йорана. Он встает между Никлисом и Стейном. Самуэлю скоро восемнадцать, и он с легкостью управляется с плугом, но он еще слишком мал, чтобы управиться с дядей.

– Не смей разговаривать с убийцей отца! – кричит ему Никлис.

– Мы не можем этого знать наверняка, брат, – отвечает Самуэль.

Йоран как можно медленнее, чтобы его не заметили из долины, продолжает дальше карабкаться на хребет, все выше и выше, к самой Голове Короля.

Своего отца он не помнит, он был еще слишком мал, когда его и дядю призвали в солдаты.

Если дядя Стейн действительно убийца, думает Йоран, то возможно судьба уже наказала его. Его собственных троих детей забрала Черная Смерть, а его жена скончалась три года назад от чахотки. Теперь для Стейна единственная в жизни радость – это собирать цветы одуванчиков и делать из них вино.

Когда цветы распускаются, он срывает их, кладет в воду и оставляет бродить на солнце. После чего начинает вливать в себя кувшин за кувшином получившегося пойла. Вдрызг напивается и начинает тосковать по своей семье. Что-то бормочет. Разговаривает сам с собой. А потом расходится и принимается рычать. Вот как сейчас.

– Ну, ты, Никлис! – ревет он. – Иди сюда, паршивый пес!

Йоран прибавляет скорость. Теперь он уже на самой вершине Змеиного хребта.

Трусливый заяц, думает он про себя. Но ему всего четырнадцать – в рукопашной от него не будет никакого толку. Он ничего не сможет сделать со свихнувшимся дядей – остается только держаться от него подальше. И карабкаться все выше.

С высоты он смотрит на север. Но там только дубовый лес и ни малейшего признака Торкиля.

Брат Торкиль уехал прошлой осенью. Он покинул хутор и отправился искать удачу на Севере, где добывают серебро и железо.

Торкилю было девятнадцать, и он вымахал почти таким же большим, как дядя Стейн. Но даже он устал от этих пьяных перепалок.

– Грязный мерзавец! – вопит Стейн. – Дерьмо собачье!

Йоран снова глядит вниз в долину.

Стейн так и не выпустил ни кувшина, ни топора. И теперь оба предмета грозно подняты к небу.

Йоран замирает и смотрит во все глаза.

Какое орудие выберет Стейн?

– Заткни пасть, убийца! – кричит Никлис Стейну.

Никлис не может сбежать. Он привязан к плугу. Крепкой веревкой того же сорта, что применялась на судах викингов. Сделанной руками братьев и дяди Стейна.

Снова раздается голос Самуэля:

– Успокойтесь, дядя! Давайте просто поговорим!

Никлис знает, что Самуэль мечтает походить на рыцаря. Три года назад по их Долине Скорбей проскакал один рыцарь в сопровождении копейщиков, оруженосцев и собак. На рыцаре были красные одежды, и на его щите красовался герб с изображением черного волка. С тех самых пор Самуэль возжелал стать рыцарем, хотя один лишь боевой конь стоил не меньше сорока марок.

Стейн не остановился, но Никлис улыбался по-прежнему. Скоро он умрет. Погибнет, как его отец. Отца убили под стенами крепости в Аксвалле, и теперь он, должно быть, пирует вместе с викингами в Чертогах Предков – Вальхалле [7] В скандинавской мифологии Вальхалла – небесный дворец, где пируют павшие на поле боя герои. .

– Мелюзга сопливая! – орет Стейн.

– Пьянь подзаборная! – не остается в долгу Никлис.

Внутри него все кипит – ведь в его жилах течет горячая кровь викингов.

Ох, как же Никлису не хватает сейчас меча! Настоящего меча викингов. Тогда бы он разрубил им путы, которые удерживают его у плуга, и снес бы дяде голову.

Но у него не было никакого оружия. Даже ножа.

У Самуэля тем более. Но он все равно встает, загораживая брата, но Стейна это не останавливает.

– Прочь с дороги, щенок!

Самуэль вскидывает голову и смотрит дяде прямо в глаза:

– Я не отступлюсь, дядя Стейн.

– Тогда отправляйся в ад! – страшным голосом ревет Стейн.