Антон Сенин - Ева. Грани миров

Щелчок, еще один, снова щелчок. Каждый следующий все ближе и ближе, сознание возвращалось в изнеможённое тело, которое сдавалось, и проваливаясь обратно в глубины сна. Темнота вспыхнула яркими лучами вечернего солнца, сквозь которые пробивался он. Он очень молод. За нелепой оправой очков, грустные глаза, они смотрят в пустоту. Кажется, стоит протянуть руку и до него можно дотронуться, но рука бессмысленно летает в воздухе. Внезапно юноша встает и медленно растворяется. Он не высокий и очень худой. Сознание делает попытку догнать, остановить, но ноги не слушаются, они отказываются идти. Протянутая в его сторону рука трясется и растворяется.

Щелчок, снова щелчок. Настенные часы отбивают знакомый ритм. Ник открыл глаза, испугано посмотрел по сторонам. Он дома. Его мокрое, липкое, кисло пахнущее тело, развалилось на диване. Он встал, слегка пошатнулся и остановился. Резкое изменение положения тело восприняло стойко, но боль, сдавившая виски, заставила присесть и взяться за голову. К горлу подкатил ком, сдерживая позывы, Ник оперся руками о пол. В следующее мгновение он лежал в луже мерзкой жижи и часто дышал. Ищущее пощады тело свернулось в комок. Стараясь не закричать, он сильно прижал ноги к груди, но нечеловеческие звуки все же вырвались из захлебывающегося горла. Сознание снова ушло.

– Ник, Ник, здесь неудобно, пойдем в спальню, – где-то вдалеке послышался родной голос, – Ник.

– Что! – Ник дернулся, вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону. Перед ним стояла Элис, – Что, что происходит?

– Я проснулась, а тебя нет рядом. Прошла в гостиную, а ты тут …

– Что со мной произошло?

– Ты спал, спал глубоким сном. Не переживай, все в порядке.

Вспоминая недавние мучения, Ник посмотрел на пол, но в ночном свете он блестел чистотой, – Нет, ничего не в порядке. Все не в порядке.

– Дорогой, успокойся, расскажи, что случилось.

Ник посмотрел на Элис, быстро обвел глазами гостиную и бросился в уборную. Яркий свет ударил в мозг металлическим скрежетом. В зеркале показался молодой человек, со светлыми, растрепанными волосами, и бешеными глазами. Холодная вода успокоила лишь на мгновение, сменившись тревогой. Что было силы, он рванул к двери, лестница, пятьсот восемьдесят ступеней, улица. Ноги несли потерянного человека все дальше от дома. Наконец, он остановился и резко наклонился, окончательно освободив желудок от содержимого. Виски последний раз предательски кольнули, и боль отпустила, он присел на поребрик.

Пустая улица наполнилась красками и ароматными запахами, цветущие деревья и растения распускали сладкие шлейфы. Ник опустил голову на колени и зарыдал. Впервые в жизни он оказался один на один со своим внутренним миром. Эхом пронеслись слова Алекса: «Закрой на замок и спрячь в самый дальний чулан».

– Почему я ничего не забыл, почему она не стирает мои воспоминания! Ну, давай, вот он я. Хватит, наигрался! – прокричал Ник в ночную пустоту. Пустота ответила легким, почти настоящим дуновением ветра.

Дома Ника встретила встревоженная Элис. Блондинка проводила опасливым, стеклянным взглядом, но не произнесла ни слова. Обреченный Ник подошел к ней и опустился на колени, – Эл, у меня проблемы.

– Если считаешь правильным, можешь не рассказывать. Главное, чтобы у тебя все было под контролем.

– В том и дело, что ничего не под контролем. Они все твердят, что она гуманная, что она печется о нас, нашем состоянии, а я все помню, все Элис, до мельчайшей детали.

– О ком ты? Что ты помнишь?

– Механизм, алгоритм, наше все и ничего, – Ник подвинулся совсем близко и обхватил колени Элис, – Она как-то живет в нас, в каждом из нас, она призвана контролировать и направлять. Изобретение Бранта, его истинное изобретение. Она подчиняется алгоритмам и тем правилам, которые в нее заложил создатель. Один из ее алгоритмов гасит ненужные или опасные воспоминания. Но эта голова, – он прижал указательный палец к виску, – Почему-то помнит.

Элис внимательно слушала Ника, пытаясь отделить правду от вымысла. Ник выдавал связанные порции фраз, которые в совокупности походили на бред. Элис хорошо знала Ника и хорошо чувствовала. Его быстрый и острый ум, которым она восхищалась, не был способен к самообману.

– Значит, и я могу забыть?

– Если она захочет, ты забудешь и этот разговор, и меня, и, боюсь, себя. Я опасен со своим знанием, а теперь втянул и тебя.

Не успел Ник договорить, как из глубины коридора раздался треск. Блок наблюдения рябил множеством серо-черных линий, а проектор даже не шелохнулся. Издав еле слышный скрежет, цилиндр замка сделал половину оборота, магнитный замок лениво щелкнул, входная дверь медленно приоткрылась и повисла на металлической цепочке.