Антон Сенин - Ева. Грани миров

– Что Макс Брант? – выплевывая густые слюни, выдавил Зак.

– Меня зовут не Макс Б. Мое имя Макс Брант, так написано на листе, с которого вы читаете, – собравшиеся притихли. Смех Зака медленно угасал, а взгляд становился вопросительным.

– И что? Что ты хочешь этим сказать?

Юноша посмотрел исподлобья, колодцы глаз вспыхнули огнем, а лицо сделалось строгим, – Житель Нейма Макс Брант предлагает разогнать это бесполезное собрание. Два месяца вы обсуждаете одно и то же, вы не эффективны. Куда разумнее выполнить просьбы Греты Т. и Гарда С., и отправить всех вас работать на увеличенный земельный надел.

– Жителю Нейма Максу Б., – подключился Георг, – Нет положенных шестнадцати лет. Рано еще вносить предложения!

– Правила, которые не исполняются, не стоят ничего! Каждый из вас – бледная копия друг друга. У вас, мистер Зак, достаточный надел, а жене не надо работать по пятнадцать часов, будь она трижды беременна. Вы, мистер Георг, одновременно любите жену и детей, и осуждаете аморальное поведение, а в это время заглядываете в гости к мисс Рози, – Макс никогда не называл мать по имени. В зале воцарилась гробовая тишина, – Ваши правила сложны, и не однозначны. Необязательность исполнения, в совокупности с отвратимостью ответственности рано или поздно приведут к хаосу. Общество держится не на ваших правилах, а на коллективном договоре, который однажды превратится в пыль, – Роза смущенно подняла глаза на сына. Металл в голосе Макса усиливался, – Правила должны стать основой, а принимать их должна не кучка недоумков, – зал загудел, Макс сделал шаг вперед, – Соблюдать правила должен каждый, и нести ответственность каждый. Тогда и Макс Б. признается, что он юн и подождет пару лет.

– Рози, что он себе позволяет? – послышались выкрики из толпы. Мама вновь подняла нерешительный взгляд на сына, но промолчала.

– Вопросы голода, преступности, болезней. Высокое собрание, призванное обществом решать проблемы, за десять минут трижды оскорбило это самое общество. И что сделало общество в ответ? Посмеялось. Посмеялось над собой, – на лице юноши появилось презрение, – У каждого в этой папке, – Макс протянут костлявую руку, – Просьба, стон и крик о помощи. Помощи, которой они не дождутся, по тому, что за людей решают другие люди.

– Хорошо, умник, и что же ты предлагаешь? – ехидно прошипел Георг.

– Макс Брант предлагает распустить совет, и отныне все решения принимать общим голосованием. Правила нужно упростить и кодифицировать, а их нарушение должно жестоко караться.

– Рози, угомони его, прошу тебя! – огромный подбородок Зака нелепо запрыгал. Члены совета одобрительно закивали, следом закивали и обязательные наблюдатели. Остальные собравшиеся стояли молча. Одни смущенно потупили глаза в пол, другие с непониманием смотрели в сторону совета.

– Молодой Брант дело говорит, – внезапно разлетелось в тишине. Стоящий рядом высокий юноша подхватил, – Все правильно!

– Правильно, – поддержали другие голоса.

Весть о выступлении Макса на совете быстро разлетелась по Нейму. Жители давно утратили веру в совет и уже не ждали разрешения важных вопросов. Нескладный и чудной Брант подарил надежду, вытащил жителей из их коконов, позволив самим решать свою судьбу. После выступления Макса Бранта никто не видел, он словно растворился. Шли годы, а Брант все не появлялся. Прохожие наблюдали плотно закрытую дверь и окна, в которых, как им казалось, прогуливался худой силуэт. На прямые вопросы Рози отрезала коротким: «Все в порядке», – опускала глаза и быстрым шагом покидала любопытствующих. За спиной немолодой женщины висел огромный, набитый книгами, рюкзак, а в руке скудная авоська с продуктами.

Спустя год собрание ликвидировали. Нейм встретил решение ликованием, а персона Макса Бранта приобрела особое значение. Эффект отсутствия добавил топливо в костер любопытства, породив множество самых нелепых версий. К спору о гении и сумасшествии прибавилась версия, что Бранта никогда не существовало, а истории о странном юноше – не более чем вымысел.

Спустя еще год Нейм жил уже по новым законам. Доподлинно не известно, кто сформулировал правила, но большинство жителей были уверено в том, что Макс Брант приложил новому времени свою тощую руку. Появились и хранители. Не надзиратели за обществом, как было прежде, а хранители закона, равные из равных. Правило номер четыре: «Запрет любых единоличных или коллективных органов управления, или влияния». Тогда же появился и серый дом со старцем.