Степан Кайманов - Тьма и пламя. На бескрайней земле [litres]

Изгой навострил ушки и, замерев, уставился на дверь. В этот момент в хижину вошла Ива, открыв дверь босой ногой. Теперь на чародейке было короткое темно-зеленое платье без рукавов, а волосы она собрала в хвост. На груди вместо прежнего оберега блестел серебром медальон: три шестеренки, запертые в треугольник, – знак механиков. Ива держала глиняную чашу с едой и кувшин.

– У вас мраморный гарг, – произнесла чародейка с удивлением, протягивая чашу Эли. – Думаю, ему месяца четыре. – Она поставила кувшин на лавку между мэйтом и принцессой. Присела на корточки напротив Изгоя, с интересом изучая зверька. Заглянула ему под брюхо. – Самец, – уверенно произнесла она.

– Что с моим братом?

Эли обожгла гневным взглядом чародейку, которая продолжала изучать настороженного гарга.

– Вы не спрашивали у вождя?

– Спрашивали. Только ничего не поняли, кроме того, что его забрал какой-то горный дух.

– Твой брат был без памяти и сил, когда выбрел к Нианзу. Лишь богам известно, сколько он блуждал по лесам, истекая кровью. – Ива коснулась медальона. – Силы мы ему вернули. Но вот память… – Чародейка не закончила, продолжая тереть медальон кончиками пальцев.

Она была не полностью откровенна, понял мэйт, вспоминая, как сам поглаживал мочку уха в мьюны опасности или… перед тем как соврать. Опасности? Ни он, ни принцесса не представляли для Ивы никакой угрозы. Значит, чародейка что-то скрывала – что-то сокровенное. Но про брата принцессы, похоже, не врала. А сейчас это было главным.

Ива обошла котел, на мгновение оживляя четкие тени в хижине. Встала лицом к мэйту и подняла крышку, глядя на желтоватое бурлящее варево. Вдохнула пар и начала помешивать зелье деревянным черпаком.

– Вождь сказал, что Оливера забрал горный дух, – сонно произнесла принцесса и зевнула не то под действием заговора, не то от расслабляющих паров варева, не то просто от усталости.

Но теперь, судя по всему, успокаивать следовало чародейку. Габриэль уловил, как сверкнули ее глаза, когда Эли заговорила о горном духе. Всего лишь на миг, но…

– Это правда, – подтвердила Ива, пытаясь не показывать эмоций.

Однако мэйт чуял ее раздражение, которое она старательно пыталась скрыть. Что не так с этим горным духом? Почему лишь при одном упоминании о нем невозмутимая Ива накалилась, как котел в хижине?..

Вождь всхрапнул. Габриэль посмотрел на сурового Мастера Ки: тот крепко спал, свесив руки с подлокотников и вытянув ноги.

– Кто вообще этот горный дух? – продолжала допрос принцесса, сопротивляясь сну.

– Вы же наверняка слышали про бессмертного мудреца, живущего в горах Бэй-Цэнга, – пояснила Ива, наконец-то усмирив непонятный гнев. – Здесь его называют горным духом – угву муо. Хотя я видела его собственными глазами, и он не очень-то походил на духа.

– А на кого он походил? – встрял в разговор мэйт.

– На самого обыкновенного старика.

– И что ему нужно от Оливера?

– Не знаю.

Это была правда, понял мэйт, ни на звитту не переставая следить за Ивой, за ее большими карими глазами, за пальцами, которые сжимали медальон со знаком механиков так же, как бездари в мьюны отчаяния сжимают литусы. Чародейка не ведала, зачем мудрецу нужен Оливер. Но она знала, почему его пришлось увести в горы и отдать угву муо.

– Зачем вы его отдали? – спросил мэйт.

– Вынужденная мера. Мастер Ки хотел содрать с него кожу заживо. Оливер ведь из армии Эдварда Однорукого. Но я убедила вождя не делать этого. Нам как раз требовалось что-то, что можно обменять на летающие камни у мудреца.

Габриэль покосился на Эли и похвалил себя за своевременно наложенный на нее успокаивающий заговор. Не нашепчи он его несколько мьюн назад, и ему бы сейчас точно пришлось разнимать двух прекрасных женщин. Вряд ли кому-то приятно слышать, что твою родню, словно безделушку, обменяли на камни, пусть и летающие.

Эли осталась на месте, даже кулачки не сжала, когда услышала, что хотел сотворить с Оливером вождь и каким причудливым образом ее братом распорядилась чародейка.

– Значит, ты знаешь, как найти мудреца, – не спросила, а скорее подумала вслух принцесса. – И завтра ты нам покажешь путь.

– Я… – опять заволновалась Ива и перестала мешать варево. – Мне нельзя.

– Почему? – спросил Габриэль.

– Я не могу оставить Эрса.

– Механика, – догадался мэйт. – Что с ним?

– Он… болен. Два дня назад сорвался с обрыва.

Мэйт уже перестал понимать, где Ива говорит искренне, а где нет. Правда и ложь были закручены в тугой клубок, распутать который могли только боги или сама чародейка. Но она точно не хотела раскрыть свои темные секреты.