Екатерина Соловьёва - Вечерняя звезда [litres]

Уже несколько дней я была сама не своя, словно во мне что-то оборвалось, сломался последний винтик, собиравший воедино мои силы, волю, нервы. Опять не хотела есть, с трудом заставляла себя работать, едва спала поверхностным беспокойным сном. В пятницу вечером позвонил Николай и напомнил: завтра мы идём на концерт. Билеты куплены давно. После него телефон разразился «Маленькой ночной серенадой» – это была Шидлик.

– Сходи, – сказала она, – ты же любишь классику, понежь душу.

Я проснулась рано, ворочалась в постели и никак не могла заснуть. Из позолоченной рамы смотрела кошка, так внимательно, будто что-то знала про меня. На ощупь нашла пульт радио, щёлкнула, и расцвели «Хризантемы» Пуччини. Задремала, а они всё роняли тонкие лодочки лепестков под музыку, которая подошла бы к финальной сцене фильма о несчастной любви. Желательно с трагической гибелью кого-нибудь из героев, а может, и обоих. Или их дарили друг другу отравители из моей «Сарабанды»? На прощанье.

На концерт я пошла бледная и с больной головой. В Любином платье цвета «бургунди», прикрыв плечи бархатным жакетом.

В первом отделении играли четвёртую симфонию Брамса. Штормовым ветром она сдула всё, что я из последних сил старалась нарастить, прикрывая свои раны, балансируя на тонкой грани боли воспоминаний и боли потери. И снова была в мире, где моя кровь дороже золота и бриллиантов, а сердце – вовсе бесценно и залечит любой недуг, кроме одного…

А потом мы слушали седьмую симфонию Бетховена. У неё нет специального названия, как у «Героической» или «Пасторальной». И она самая прекрасная.

В моём любимом allegretto на фоне тихой ритмичной поступи (Ведь это не похоронная процессия? Нет же?) я услышала то, чего не слышала никогда: таинственное ожидание. Но я жду слишком долго. Оно мучительно для меня, его недосказанность невыносима. Я не выдержу. Почему ты идёшь ко мне так медленно?..

– Лиза? Ты плачешь? Тебе нехорошо? – Николай испуганно заглядывает мне в глаза.

Для чего я встречаю мужчин, похожих на тебя? Чтобы не забыть? Можно и без этого. Я помню, помню…

– Если нехорошо, давай уйдём, – он берёт меня за руку. – Да ты ледяная! Не заболела? – пытается обнять.

Ничего не чувствую, кроме тепла его пальцев. Он волнуется и хочет большего, а я… с таким же успехом прикоснулась бы к чайнику.

Мы ушли. Я не стала ждать радостного и торжествующего presto . Я в него не верила.

Дома набрала номер Любы. Было поздно, но она обычно ложилась за полночь, я не боялась её разбудить.

– Почему такой голос, Лиза? Что стряслось?

– Любочка, ты больше не видела снов про меня?

– Нет.

– Жаль. Они бы мне пригодились.

Она помолчала.

– Бедная девочка!.. Держись. Может, это твоё последнее испытание. Ждать его без снов, без подсказок. Без обещаний.

Я подумала, что в оркестровом исполнении «Сарабанды», которая билась в моей голове, есть часть, когда умолкают все инструменты и остается одна виолончель – безнадёжно печальная, болезненно тревожная. И чем тише она звучит, тем тяжелее на душе. Вероятно, кто-то уже давно отмерил мои муки. Кто же? Гендель?..

Приближалась Ленина свадьба, мудро намеченная перед майскими праздниками.

– Здорово, что весна! – улыбалась Шидлик, глядя на чёрную влажную землю с первыми зелёными иголочками, которым через неделю предстояло стать полноценной травой, когда мы отправились за подарком для Лены. – Свадьба зимой – кошмар! Помню, минус двадцать, снег валит, а я в туфельках, в пальтишке на голые плечи! Думала, слягу с воспалением лёгких.

– Слегла? – уточнила Люся. Она не застала Женькину свадьбу.

– Нет, великая сила любви согрела.

Мы вскладчину купили роскошный набор постельного белья, белоснежного, вышитого тонкими веточками, выбрав его, как теперь принято, из списка пожеланий молодых, и заказали букет.

– На цветы много не тратьте, – предупредила практичная невеста, – лучше подарок подороже. И, пожалуйста, приведите с собой кавалеров, а то будет, как у Аськи, заседание женского клуба. – И строго добавила: – Нет кавалера, берите брата, соседа, кого угодно. Но чтобы не сидеть в одиночку в углу. Будем танцевать и веселиться! – Последнее было произнесено непререкаемым учительским тоном. Сразу чувствовался профессионал.

Я пригласила Николая, он щедро добавил денег на наше постельное чудо. Вышитые веточки и две пары дополнительных наволочек были его заслугой.