Сэмюел Сайкс - Десять железных стрел [litres]

Она со свистом втянула воздух.

– И все равно я буду их защищать. И этим я спасу жизни. Не важно, что я хочу, насколько низменно желание, оно все равно исполнится во благо, – Веллайн отвела меч. – Утешься этим, если больше нечем.

Сэл просто… усмехнулась.

– Ты так думаешь?

Рука Веллайн остановилась. Глаза сузились.

– Не думаешь, что я это все спланировала? – Сэл изо всех сил пыталась хмыкнуть. – Ты не забыла, что у меня есть друзья?

Веллайн поджала губы, скрипнув зубами.

– Зачем мне заманивать тебя в эту занюханную деревеньку и позволять выбивать из меня дерьмо, если у меня нет плана? – с ухмылкой спросила Сэл. – Например, вовремя засевшие в засаду товарищи. Ты ведь помнишь их? Те, что были со мной на аэробле. Они должны атаковать, когда победа, по-твоему, уже одержана?

Ресницы Веллайн затрепетали, она боролась с желанием отвести взгляд. Сэл растянула усмешку еще шире.

– Пожалуй, – выдохнула она, – была бы идеальная драма, м-м?

Клинок Веллайн застыл в воздухе. Лицо оставалось кристально спокойным. Вокруг завывал ветер. А Сэл все тянула и тянула ухмылку. Раненная, истекающая кровью, слишком уставшая, чтобы даже шевелиться.

И улыбалась. Как будто это было частью плана. Как будто она знала изюминку самой ужасной и злой шутки, и знала, что будет гораздо хуже. Может быть, эта уверенность, ужасающая, страшная уверенность, и стала причиной. А возможно, потому что Веллайн сама верила в брехню о защите людей. Или может, просто потому, что она была тем, кем была.

Но она обернулась.

И осмотрелась.

Вокруг был лишь серый холодный туман и ледяные металлические лица. На снегу не было ни единого следа, который принадлежал бы не ей, или ее врагу.

Никаких внезапных атак. Никаких славных боевых кличей. Никакого коварного плана, лишь отчаянная ложь поверженного злодея. Ничего больше.

– Ложь, – пробормотала Веллайн злобно. – И очень жалкая.

Она снова повернулась к Сэл:

– Чего ты добивалась этой ерундой?..

Оказалось, что издеваться сложно, когда в зубах застревает рукоять револьвера. Веллайн отшатнулась, изо рта у нее хлынула кровь. Она изумленно смотрела, как Сэл, слабо улыбаясь, поднимается на ноги. Обагренный рот мага искривился.

– Какой был в этом смысл? – спросила она, скалясь сквозь заливающую лицо кровь. – Обман? Ради чего?

Сэл равнодушно пожала плечами.

– Не знаю. Наверное, ты просто выглядела очень глупо.

– Это тебя не спасет.

– Нет, – улыбнулась она. – Но расскажи-ка, что ты подумаешь обо мне в следующий раз, когда поцелуешь кого-нибудь и почувствуешь привкус крови?

Продолжая улыбаться, Сэл протянула руки. У нее не осталось ничего. Никаких уловок, никакого сопротивления, даже острословия. Даже злых мыслей, что преследовали ее.

Отлично вышло, подумала Сэл. За это она умрет. И умрет медленно. Веллайн не будет торопиться, вымещая каждую каплю ненависти на Сэл. Так она подарит еще время, чтобы Лиетт успела сбежать.

Так себе смерть. Не чистая. Но с большой пользой.

И этого, подумала Сэл, закрывая глаза, должно быть достаточно.

Она задержала дыхание, ожидая удара. В ушах зазвучала песнь Госпожи. Над головой зашелестел ветер. Раздалась одинокая хрустальная нота, прекрасная до боли. Сэл почувствовала, как разливается тепло. Медленно, к ней присоединилась другая.

И еще одна. И еще. А потом жестяной трещоткой задребезжала неприятная мелодия. Она потрескивала, словно записанные на пленку голоса, распевавшие корявый стих. Неэлегантный. Фанатичный.

Знакомый.

– Ну, блядь, наконец-то! – выдохнула Сэл.

И в ответ…

– ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ!

Единственный крик. Извержение звука. Порыв ветра.

А потом, как она и ждала, стало все намного хуже.

Все взгляды устремились вверх, глядя, как с неба падает раскаленно-красный пушечный огонь. Все кинулись прочь, когда он ударил в землю, исторгая фонтаны горячей влажной земли. Все внимание обратилось на другой край поселения.

Из холода появилась одна тень. Следом десять. Сотня.

– Во славу Великого Генерала! – закричал один из революционеров. – Во славу Революции! Десять тысяч лет!

– Десять тысяч лет!

Хриплый, прерывистый крик, исторгнутый сотней глоток. Он сопровождался залпом пушек, грохотом канонерского огня и лязгом брони Паладинов. Он пришел, отягощенный ненавистью, тоской, нежной болью, которую можно унять только огнем и мечом.

Еще до того, как рассмотреть прорехи в одежде, кровь на их лицах, она увидела их глаза. Широко распахнутые, белые от ужаса, от агонии и всех будущих потерь. Революционеры бросились вперед. Не было ни построений, ни стратегий, ничего, кроме врагов перед ними и неутоленной жажды заставить их страдать, ярко проступавшей на каждом лице.