Сэмюел Сайкс - Десять железных стрел [litres]

На Лиетт.

Свет хлынул в нее через рот, глаза, через все поры. Сияние разрывало ее на части, грозило разметать на кусочки. Ее рот приоткрылся, песнь взлетела в небо. Но все, что я слышала – ее крик.

Я заставила себя встать, невзирая на боль. Заставила себя бежать. Прыгнуть.

Когда свет и песнь исчезли, когда вернулся мир вокруг, она упала в мои объятия.

– Дура! – ощерилась я, притягивая ее ближе, слезы жгли щеки, руки ныли от невозможности все исправить. – Дура, дура, сраная дура! Какого хера ты это сделала? С хера ли ты думала, сработает?

– Резонный вопрос.

Приверженный стоял. Руки за спиной. Равнодушный к тому, что видел.

– Старейший всегда с неохотой занимал сосуд, – заметил он. – Наш дорогой брат всегда был излишне деликатен. Должно быть, они пришли к этому выводу вместе, Старейший и женщина. – Калвен пожал плечами и вытянул руку. – И все же разделить их не составит труда. Разве что будет грязно.

Я не могла заставить себя встать и сразиться с ним. Не находила причины встать без нее. Не смогла придумать лучшего, кроме как притянуть ее еще ближе, прижаться щекой к щеке и ждать. Пока темнота поглотит нас обеих.

– Брат.

Я посмотрела вверх. Приверженный тоже. Мы оба увидели занесенный в небо кулак чучела.

– Слово.

Весомый удар. Всплеск пламени и дерева. Металлический вопль, пронзивший воздух, кожу и сталь.

Кулак чучела пробил палубу, образовав в корпусе чудовищную дыру. Двигатели аэробля взвизгнули, когда чучело выпустило его из хватки. Фигура Великого Генерала вонзилась монстру в грудь. Извержение пламени стало концом его тела.

Когда чучело развалилось на куски, я успела удивиться, не увидела ли я исторгшийся из него столб света.

Палуба под нами яростно заходила ходуном, когда аэробль, словно железный зверь, обезумевший от боли, бездумно рванулся в небо. Нас швырнуло на перила. Я ощутила судорогу взрывов, когда корабль стал разваливаться на части. Его тонкие механизмы вскрикивали голосами пламени и оплавляющегося металла один за другим. Из корпуса полетели доски, трубы. Пропеллеры и крылья отломились, исчезли в серой пустоте. Тела, безвольные и истошно молотившие конечностями, падали, как снежинки, небрежно скинутые с плеча дорогого наряда. Голос корабля был полон агонии и скрежета металла, и земля понеслась нам навстречу.

Я всегда думала, что мою смерть восславят в песне. Но, может быть, мне просто не хотелось закончить еще одним телом в общей куче. Бессмысленным и неразличимым. Мне показалось неправильным, умереть по-другому, позволить всему, что сделала Лиетт, сделала ради меня, исчезнуть без песни.

Опера. Баллада. Или простецкий наигрыш.

Я не могла думать ни о чем другом.

Потому я крепко обняла Лиетт, закрыла глаза и зашептала единственную песню, которая пришла на ум.

– Айас ва Индария, – шептала я Лиетт, староимперский казался на языке совсем чуждым. Но песня все равно выходила та самая, которую я помнила с тех самых счастливых времен, когда я еще не была Сэл Какофонией, Алым Облаком, когда я не была никаким убийцей.

Когда я была кем-то другим…

…кем-то, кого я бы хотела встретить.

– Сэл.

Ее голос? Но… губы Лиетт не шевелились. И все же я его ощутила.

Как биение сердца.

Ее руки поднялись, механически жесткие. Корпус корабля вокруг нас начал дрожать и комкаться. Ее глаза широко раскрылись.

В них я видела только звезды.

Прежде, чем я успела спросить, заплакать, заорать или выругаться, палуба подо мной изменилась. Дерево обернулось водой, что-то мягкое и жидкое втягивало меня. Я держала Лиетт в объятиях, и нечто сомкнулось вокруг. Жидкость поглотила нас, трубы, металл, дерево и пламя. Они обернулись чем-то теплым, мягким, как одеяло.

И оно накрыло нас. Это сотворила Лиетт? Или кто-то еще… или…

Хотя какая разница?

Жить или умереть. В песне или в пламени. Пока она со мной, во мне нет страха.

Я притянула ее еще ближе и стала ждать, когда земля заберет нас обеих. Я знала, что когда это случится…

Будет совсем не больно.

– У тебя идет кровь.

– У меня всегда идет кровь.

– Потому что ты вечно делаешь вот такие сраные глупости.

– Знаю.

Ее голос умолк. Вокруг тревожно завывал ветер.

– Тебе бы броня не помешала.

– Если найду, обязательно воспользуюсь.

– Ничего ты тут не найдешь, дурында…

Ветер пел. Остальные ее слова ускользнули вместе с ним. И хорошо, потому что им обеим хотелось сказать друг другу не это.