Джон Норман - Заговорщики Гора [ЛП]

Мы кивали, соглашаясь с её словами, но при этом оставались на коленях.

— Тем не менее, — усмехнулась она, — я готова проявить снисхождение.

— Спасибо, миссис Роулинсон, — шёпотом поблагодарила Ева.

— Пожалуйста, пожалуйста, — хором принялись канючить мы с Джейн.

— Возможно, нам удастся обойтись и без изгнания, — заметила она.

— Конечно! — поддакнула я.

— Мне знакомо то, — хмыкнула миссис Роулинсон, — с какой силой давит биология на молоденьких женщин, даже на таких добропорядочных юных леди как вы, рафинированных и воспитанных. Могли ли вы избежать этого? Что ещё вы могли бы сделать, кроме как притвориться, что этого не существует? Но такое притворство было бы бесполезно. Природа, так или иначе, возьмет своё. Она будет часто прорываться в ваши мысли, она проявится в ваших снах.

Мы молчали, не смея вставить хоть слово. Как миссис Роулинсон, спрашивала я себя, администратор женского общежития в таком институте как наш, осмелилась привлекать наше внимание к таким аспектам?

— А знаете ли вы, о чём всё это говорит вам? — поинтересовалась она.

— Нет, — неуверенно ответила Ева.

— Да о том, что вы — самки, — усмехнулась миссис Роулинсон. — И, несомненно, над молодыми людьми их природа довлеет с не меньшей силой, что и над вами, но сила эта прямо противоположна, но дополнительна к той, что так беспокоит вас, как бы вы не старались проигнорировать это или отвергнуть. В этом мире они тоже слышат таинственный шёпот, который, как ожидается, они тоже постараются проигнорировать, или отвергнуть. Но им, так же как и вам, довольно трудно игнорировать барабаны природы, грохочущие в крови.

Меня словно ударила странность того, что она использовала выражение «в этом мире»? Что, мог быть какой-то другой мир? Неужели где-то мог существовать другой мир, тот, в котором от людей не требовали стремиться игнорировать или отрицать то, кем каждый был в действительности? Было ли это так неправильно, быть верным своей природе, независимо от того, какой она могла бы быть?

Неужели природа была настолько ужасна?

Но не она ли хранила существующие виды в течение бесчисленных поколений?

— Кроме того, — добавила женщина, — вы молоды, умны, здоровы, любопытны и гормонально активны. И при этом, все указывает на то, что вы внутренне напряжены или не до конца счастливы. Не исключено и то, что вы просто несчастливы, и вас гложет тоска и неудовлетворённость. И возможно, что вас терзает тревога и беспокойство, причин которых вы не можете понять. Так что нет ничего удивительного в том, что вам могло захотеться изучить такие вопросы.

— Да, миссис Роулинсон, — подтвердила Ева, но тут же в испуге опустила голову.

— В вашем интересе к таким вопросам, — хмыкнула женщина, — что бы вы об этом не думали, нет ничего необычного. Многие тысячи знают об этих книгах, и здесь, и за границей, и в Европе, и в Азии, практически в любом другом месте. Это вам кажется, что это — тайна. Но на самом деле это — секрет Полишинеля, известный множеству людей, причём, вполне вероятно, что каждый из хранителей этой «тайны» ничего не знает о других. Тем не менее, есть много мест, где враги природы не столь крепки и сильны как здесь, места, где мужчинам и женщинам даже в голову прийти не может, что очевидные биологические истины, вроде взаимодополняющей природы полов, следует подавлять.

— Мы благодарны вам за ваше понимание, — сказала Ева.

— Да, спасибо, — поблагодарила Джейн.

— Огромное! — поддакнула я, пылко и с благодарностью.

— Тем не менее, — нахмурилась миссис Роулинсон, — вы виновны. Вы держали в своих комнатах литературу, совершенно неподходящую для этого дома и для этого учебного заведения.

— Да, миссис Роулинсон, — признала Ева.

— Более того, — продолжила женщина, — вы же не просто обычные молодые женщины. Вы — совершенно особенные молодые женщины, высокоинтеллектуальные, образованные, рафинированные женщины, чьё происхождение, богатство и вкус не вызывают ни малейших сомнений. Фактически, вы — леди, только не те леди, в высоком и могущественном понимании этого слова, в присутствии которых такие как вы унижались бы и дрожали от страха.

Её замечание показалось мне совершенно не понятным.

— Скорее, — продолжила она, — вы — леди здесь, молодые леди в несколько устаревшем значении этого термина, имевшего отношение к положению, знатности и дворянству.

— Конечно, миссис Роулинсон! — согласилась Ева.

— И, как таковые, — сказала администратор общежития, — владея подобной литературой и хорошо осознавая её политическую неуместность, вы повели себя непростительно.