Сергей Москвичев - Лев Бессердечный и хозяйка механического кота [litres]

Добравшись до магазина, Артизан тут же забыл и о шестерёнках и о зелёной травке. Красное или белое, сухое или полусухое – вот о чём он сейчас думал. Жена вернётся во вторник, много брать не стоило.

Употребив бутылку с горла, спрятавшись за магазином, потеснив собаку там гревшуюся, профессор почувствовал себя гораздо лучше уже сейчас. Теперь хотелось компании, чтобы пофилософствовать или поговорить по душам, а лучше и то и другое.

На этот случай у Акио был верный друг и временами собутыльник – Иошито Мотидзуки, самый известный в городе астроном, собравший потрясающий телескоп и астролябию собственноручно.

На стук товарищ среагировал чересчур быстро, и, отворив дверь, крепко обнял друга.

– Не вину, принесенному мной, ты же так обрадовался?

Иошито оторвал от дружеского плеча заплаканное скорбное лицо и сделал шаг назад:

– Ты же не знаешь, я совсем с ума схожу со своим горем.

– Да что стряслось-то?

– Акико пропала.

Дочь Иошито, умница, староста группы в университете и просто красавица, она не могла беззаботно сбежать из дома.

Артизан следовал за астрономом наверх в комнату пропавшей. Окно было распахнуто, дверь на балкон открыта. Очевидно, что странно для начала весны в холодном городе, где все времена года невозможно запаздывают.

– Полиция была уже?

– Лучше не спрашивай, – Иошито отмахнулся. – Назначили каких-то юнцов, демонстративно. Дело плевое, девочка юная, убежала сама. Артизан, ну ты хоть скажи, разве это на неё похоже?

Разумеется нет, и говорить было не нужно, одного взгляда достаточно. Она свободное время проводила со своим автоматоном, слушая его грустные песенки, предпочитая механического кота ребячьим забавам и так популярному в это время катанию на коньках.

– Молодая парочка, братик и сестричка, не знаю кто тупее, Кайоши и Эйуми Като. Я уже поинтересовался в полиции – самые никчемные оперативники. Один фанатик из зелёной нечисти, вторая – бестолковая умничающая девчонка. Сказали, смотрите, окно открыто и дверь, сама ушла. А я говорю: «А следы под балконом где?» Те плечами пожимают, снегопадов не было, та ерунда, что начала срываться с неба с утра не в счет.

– Дружище, ну ты не расстраивайся так, ведь какие-никакие, но ищейки пущены по следу. Они же не закрыли на всё глаза.

– Нет, – Иошито недовольно согласился. – Будут искать сказали, не могут такого уважаемого ученого расстраивать.

– Ну, вот и прекрасно. Выпьешь? – Артизан достал закрытую бутылку красного сухого.

– Давай. Нужно успокоиться. Пришлось отнести её автоматона в чулан в подвале, чтобы не мозолил глаза и не напоминал о ней. Такой чудной этот её Лев, кричал так и сопротивлялся, как будто не кот механический, а мальчонка живой. Когда Акико несколько лет назад его в дом привела, он вообще одет был, словно замерзнуть может, или для прикола, не знаю даже. Как бы там ни было, надеюсь, его завод скоро закончится и он угомонится. Ночью я слышал, как он ходит по подвалу.

– Не придавай столько значения железяке, они созданы нам на потеху. Не стоит давать вещам брать власть над тобой.

– Ты прав, Артизан. Я рад, что ты зашёл, и вино обязательно приму, только вот составить компанию не смогу. Хочу побыть один.

– Я понимаю.

Профессор Акио покинул дом астронома, откупорив бутылку белого полусухого. Делая глотки вкусного вина, он грустил о потере друга, но надеялся, что Акико скоро найдётся. Сейчас его больше интересовало содержимое бутылки и пакета, в котором притаились ещё четыре литра вина.

Когда-то Артизан счел бы, что пить в одиночку – это мрак, путь к алкоголизму. Но жизнь выдала пару случаев, когда пришлось укромно пригубить несколько бутылок саке, и профессор понял, что пить в одиночку – порой просто чудо чудесное. Можно было быть себе на уме, не слушать чужие проблемы, слушать только свою любимую музыку и вести себя, как душе угодно.

В почтовом ящике у дома, профессор Акио заметил письмо. Открыл, нет – телеграмма, сверхмолния:

« Милый зпт много проблем с экспонатами зпт задержусь до следующих выходных минимум тчк Целую зпт Юки тчк».

– Яху! – Артизан выкрикнул на всю улицу. Он любил Юки, но теперь был предоставлен сам себе и зелёному змею, вину, в котором мог бы плавать, медленно идя ко дну, ведомый своей лирой. – Да, напишу об этом стихотворение, но не сегодня, – он поцеловал бутылочку, – сегодня устрою себе настоящий выходной.

Ни горе друга, ни проблемы жены с выставкой сестры его не волновали. Артизан получал удовольствие от зашедшего так вовремя одиночества. Он вновь напился. До устричного писка.