Сергей Москвичев - Лев Бессердечный и хозяйка механического кота [litres]

Время шло, Эбонхэбэн был далеко позади, а высокие клёны и берёзы, мельтешащие в окне за клубами пара, приближали состав к первой остановочной станции. Когда колеса заскрипели при торможении у парка автоматонов, Сумико приняла решение выйти размять ноги во время двадцатиминутной стоянки.

По пути к выходу в детектива буквально врезалась не смотрящая перед собой взбудораженная проводница:

– Прошу прощения, госпожа, – виновница столкновения поклонилась и принялась поднимать стопку корреспонденции. – После происшествия на станции в Эбонхэбэне все на взводе.

– Происшествия?

– Как, Вы разве не в курсе? – глаза юной проводницы расширились в искреннем неверии такой вероятности.

– Не в курсе чего?

– Убийство. Жуткое преступление средь бела дня! Какой-то парень подрался с одним из пассажиров поезда, они буквально вывалились из последнего.

– Как произошло убийство?

– Я точно не знаю, яростная драка со смертельным исходом. В Эбонхэбэне уже занимаются этим.

«Должна быть работа и у остальных, как бы ни жаль было бедолагу. У меня другие цели», – немного остудила свой пыл Сумико.

Сумико вдохновлено размышляла, что идет по верному следу.

Детектив топтала подсохшую траву вдоль слишком узкой тропинки, ведущей от окончания мощеной камнем станции к егерской сторожке. Никаких ограждений, ворот и всего тому подобного охотничьи угодья не имели. Только сторожка со двором окружилась ветхим забором. Позади домика глухая тропа уводила в необычайно сгустившуюся по периметру чащу.

Приближение детектива было услышано по хрусту веток, то и дело встречающихся в траве, на звук из сторожки показалась пожилая женщина. Ямамото поклонилась.

– Неужели ты приехала на охоту, милая, – встречающая совершила ответный одзиги.

– Можно и так сказать.

– Мой сын здешний егерь, но он отправился по делам, вернётся нескоро. Сейчас не сезон. Мы не ждали гостей.

– Не стоит волноваться. Я детектив Сумико Ямамото, мне не нужны провожатые.

– Эти места не так просты, особенно для горожан Эбонхэбэна. Без следопыта может ничего не получиться, чтобы ты ни искала.

– Со всем уважением, смею заверить, что мне не требуется в этом помощь.

– Ну ладно, дело твое, Сумико. Подожди хотя бы до утра со своим походом. Солнце садится.

– Я могу расположиться у Вас?

– Конечно, – мать егеря улыбнулась. – Я выделю тебе тёплую чистую постель и обеспечу столом за совсем скромную плату.

Сторожка внутри казалась куда более просторной, Ямамото обратила внимание, что комнат для потенциальных заезжающих охотников несколько.

– Я принимаю здесь тех, кто не взял палаток, – наливая чай уточнила мать егеря. – Но большинство предпочитает разбивать лагерь неподалеку, в пределах видимости, а кто-то спускается ниже к реке. Только не весной, лосось идёт на нерест, и медведи начинают докучать.

После ужина из запеченных белых грибов, риса и зелёного чая, детектив устроилась в своей комнате. Постель была мягкой, но звуки леса с уханьем сов, завываниями волков и стрекотом всевозможных насекомых не давали расслабиться и дать ищейке, привыкшей держать ухо востро, уснуть какое-то время.

Под утро сон нашел Сумико, но он был каким-то странным, враждебным даже. Шёпот из туманного леса, бурых топей, увиденных в нём, просил уходить.

Поутру не принявшая сны за какие-либо суеверные знаки, позавтракав кари, Ямамото отправилась в чащу.

Тропинка меж густого кустарника через примерно двести шагов вывела на поляну. Посередине был широкий пень ясеня, с севера поросший мхом, борющимся за территорию с лишайником. Отчётливо были видны ещё три прохода, ведущие тропами глубже в лес. Чтобы пометить проход, выведший её на поляну, детектив дабы не заблудиться оставила на земле полено, на котором ножом вырезала свое имя.

Среди трёх троп, Сумико выбрала центральную. Пройдя ещё двести метров по узкой проталине меж ежевичных кустов, Ямамото вновь увидела просвет поляны. Ей бросился в глаза пень, похожий на тот, что она уже видела. На выходе она споткнулась о полено. Инстинктивно взяв его в руки, детектив тут же бросила наземь кусок дерево, увидев на нём своё имя.

«Чертовщина какая-то», – Сумико оставила полено вновь на месте прибытия на поляну. Она нашла крупный камень и водрузила его на пень, отправившись в этот раз по правой тропе.

Через двести метров она перешагнула полено со своим именем, на поляне с ясеневым пнём, на котором лежал камень. Поплевав три раза через левое плечо, Ямамото покинула место, воспользовавшись последним оставшимся вариантом.