Джон Норман - Скитальцы Гора

— О чём Ты? — уточнил Марк.

— Надеюсь Ты помнишь дымящиеся руины Форпоста Ара? — напомнил я. — Неужели, Ты не забыл, как призывал отомстить пришельцам с Коса?

То преображение, что внезапно произошло в Марке, несколько встревожило меня, слишком уж оно угрожающе выглядело. Но теперь я отдал ему меч со спокойным сердцем. По крайней мере против себя он его уже не направит.

— Благодарю тебя, Воин, — сказал он, вкладывая клинок в ножны. — Я проявил слабость. Мне стыдно за себя. Я благодарен тебе за то, что Ты напомнил мне о моём долге.

— Да всё в порядке, — заверил я его.

— У меня действительно есть кое-что, ради чего стоит жить, — заявил юноша, с довольно мрачным выражением на лице. — Я должен жить ради мести, ужасной мести Косу и всему косианскому!

— Само собой, — заверил его я, хотя фактически начал немного опасаться, что Марк, который всегда был человеком действия, сейчас сорвётся с места и бросится в косианский лагерь, и начнёт резать направо и налево мужчин спокойно там отдыхавших.

— Спасибо тебе! — поблагодарил Марк.

— Да пустяки, — сказал я, встревожено.

— Ну и где тогда та женщина на замену? — осведомился он.

Он теперь казался сильным и рассерженным. От него исходил азарт охотника. Теперь он был готов, схватить женщину, швырнуть на землю и приказать развести ноги.

— Да где-то здесь, неподалёку, — нерешительно ответил я.

Я внезапно потерял уверенность, что сейчас настало самое лучшее время, чтобы представить его девушке. И основания для этого у меня были очень серьезные.

— Ну-ка, — сказал парень, потирая руки, — где она?

— Здесь, — кивнул я, и подвёл Марка к тому колу, у которого на коленях стояла женская фигура, прикрытая покрывалом.

— Открывай, — потребовал юноша.

Наклонившись, я развязал шнур с шеи, державший центр покрывала, и, неторопливо смотав шнур, убрал его в свой кошель. Затем, возможно несколько резковато, я сдёрнул ткань, обнажая связанную девушку. Она дёрнулась от неожиданности, но поднять голову не смогла, поскольку та была привязана, к её собственным лодыжкам.

— Это же — она! — воскликнул Марк, пораженно, но радостно.

Девушка, насколько позволила верёвка, вывернула голову, и не менее радостно посмотрела на Марка.

Парень, почти вне себя от радости, свалился на колени рядом с ней и, дрожащими от нетерпенья пальцами, принялся возиться с верёвками.

— Как?! Как?! — не переставая, спрашивал он.

Я приложил пальцы к губам, дав понять девушке, чтобы она молчала. Но, кажется, она от радости сама не могла вымолвить ни слова, только рыдала.

— Как это возможно! — крикнул Марк, путаясь в узлах на её лодыжках.

— Да всё очень просто, — усмехнулся я. — Она была моей пленницей и полной служанкой ещё с «Кривого тарна».

— «Полной служанкой»! — эхом повторил Марк.

Я видел, что он не испытает особой радости, если придётся делить эту, особенную для него, женщину. Не трудно было догадаться, что он хотел владеть каждой её частичкой. Безусловно, мне не стоило большого труда найти себе женщину где-нибудь по дороге, или даже, проезжая мимо какого-либо рынка, просто купить себе одну, тем более, что её можно продать на следующем, и купите другую, и так далее в течение всего путешествия.

— Эфиальт хранил её для меня, — пояснил я.

— Но теперь она — рабыня! — заметил мой друг.

— Да, — кивнул я.

По моему поручению Эфиальт сделал это ещё вчера днём. Он сводил её в лагерь временного содержания рабынь к цепи обработки. Её шею теперь обнимал обычный железный ошейник, не более чем полоса железа, согнутая и заклёпанная ударом молота, точно такой же, как был на шее той рабыни, которая несколько енов назад, носила кличку «Ина». И точно так же, как и у той, у неё на бедре красовался глубокий ожог в форме курсивного «Кефа» — самое распространённое на Горе клеймо кейджеры. Хорошее клеймо для женщин, поскольку оно говорит им, что они — всего лишь обычные рабыни.

— Она должна быть моей! — закричал юноша, срывая верёвку с её шеи.

У неё перехватило дыхание от радости, она только и смогла, что пискнуть что-то, но говорить не осмелилась. Парень обхватил её, стоящую на коленях со связанными сзади руками, беспомощную, плачущую и смеющуюся одновременно, руками и жадно прижал к себе.

— Лодыжка! — предупреждающе крикнул я ему, успев в последний момент.

Марк на радостях потащил девушку к себе так активно, что её левая нога теперь была вытянута к кольцу туго натянутой цепью.

— Сними это! Сними это! — крикнул мне Марк, покрывая лицо Фебы поцелуями.