Евгений Мисюрин - Варадеро не будет

Старик сделал ещё одну затяжку, не разбирая засунул трубку за пояс, и пристально посмотрел на Моторина. Путешественник невольно провёл рукой по своему заросшему бородой лицу. Взгляд старого индейца будто раздевал его, хотелось прикрыться руками, а лучше прогнать этого ворона, чтобы не каркал. Но вместо этого он ещё раз огладил бороду и ответил:

– Да. Я знаю, что через двадцать лет должны приплыть через море два корабля с белыми бородатыми людьми. И на своих кораблях они привезут конец для всех племён. Именно поэтому я стараюсь сделать так, чтобы люди, которые пошли за мной, умели дать им отпор.

Он посмотрел в глаза старику. Их взгляды встретились, и Моторин чуть не утонул в чёрном водовороте искрящихся зрачков собеседника. Казалось, старый индеец просвечивает его, как чемодан в аэропорту, видит насквозь. Старик пошамкал губами, снова развёл в стороны свои волосы и кивнул.

– Ты не врёшь, – согласился он. – Но я должен пойти с тобой.

– Зачем? – не понял Моторин.

– Луну назад духи предков поведали мне о белом человеке, который пришёл, чтобы разрушить наш жизненный порядок. Они рассказали мне о тебе то, что я уже говорил. И тогда я собрал вождей окрестных племён, и повёл их на встречу с тобой. И я должен понять, что даст народам эта встреча. Так что не спорь со стариком, – он улыбнулся.

– Да я и не спорю, – пожал плечами путешественник.

– Значит, мир? – подмигнул волосатый пенсионер.

Моторин кивнул. Собеседник молча достал трубку и протянул ему. Над чубуком ещё вился тонкий, еле различимый в закатном солнце, дымок. Паша когда-то, лет пятьдесят назад, курил одно время. Точнее, скорее баловался. Ещё в школе. Но потом служба на флоте отучила его от этой вредной привычки. Так что он неуверенно взял в руки расписанную узорами трубку, обтёр ладонью заслюнявленный стариком мундштук, и неуверенно сунул его в рот. Сделал короткую, символическую затяжку, и тут же передал инструмент обратно.

– Не-ет, – старик, ухмыляясь, покачал головой. – Ты не хочешь мира.

– Хочу, – не согласился Паша.

– Тогда покажи, как ты его хочешь.

Моторина даже передёрнуло. Кто знает, какую гадость напихал в чубук старый наркоман. И вот как-то ни разу не улыбается Моторину упасть посереди дороги в наркотрипе, а потом очнуться, и узнать, что маскоги теперь вовсе не маскоги, а какие-нибудь пони, а ни Марата, ни Антона, ни его жены уже и в живых-то нет.

Таня появилась как раз в нужный момент, будто почувствовала, что муж думает о ней. Она быстро, но плавно поднесла старику деревянный поднос, на котором стояли краюха хлеба, солонка, и чашка кипрея, и низко поклонилась.

– Отведай, дедушка, – ласково сказала она.

Индеец от неожиданности сделал шаг назад, а вожди четырёх племён дружно встали стеночкой, отгораживая шамана от девушки.

– Чего испугались? – весело спросил Моторин. – У нас обычай такой. Встречаем дорогих гостей хлебом-солью. Это и есть наша трубка мира.

Он с довольной усмешкой поглядел на стоящего за спинами здоровенных парней старика и весело ему подмигнул.

За следующие три дня похода настырный старик, которого звали, оказывается, Шелестящий Тростник, вынул из Моторина всю душу, выпытывая каждую мелочь о его пребывании среди жителей Америки. Его интересовало буквально всё, начиная от самого перемещения, и заканчивая устройством самострела. Так ни в чём толком и не разобравшись, старик, однако, сделал для себя какие-то выводы, потому что начал называть Пашу не иначе, как Великий Шаман.

Несколько раз Шелестящий Тростник спрашивал об эффекте омоложения после перемещения во времени, а когда получил полную информацию, то не поленился допросить Моторина и про всю предыдущую жизнь. Паша сначала отвечал с охоткой, потом неуёмный поток вопросов начал его раздражать, а в последний день он отвечал односложно, и вообще, цедил слова через силу, а под вечер, когда племя остановилось на ночь, объявил, что остальные могут идти хоть в Векепуэско, хоть вообще к чёрту на рога, а лично он остановится в Моторино. Иначе дальнейшую жизнь въедливого пенсионера путешественник не гарантирует.

Никакого желания выворачивать себя наизнанку перед незнакомым человеком не было, поэтому Паша был безумно рад, что отделался от любопытного шамана. Но допрос, учинённый Шелестящим Тростником, поднял в душе какие-то ранее нетронутые пласты, на Моторина накатили непрошенные воспоминания, и путешественник последние двое суток почти не спал – пребывал в задумчивости. Перебрал все свои поступки, какие смог вспомнить, отношения со всеми людьми, что встречались на его жизненном пути. Так что в Моторино Паша вошёл молча, с угрюмым видом. И сразу направился к контейнеру.