Евгений Мисюрин: Варадеро не будет

А если верить бортовой качке, передвигался он сейчас именно в ней. Судя по всему, ял или тузик с педальным приводом. Характерный гул и скрип, постоянная бортовая болтанка… Да ещё и организм неудобств добавляет. Это сколько же они вчера с пацанами выпили? А главное, ушли в увал, или самоходом? И как теперь не спалиться на построении? Мичман Орясин, он же как собака. С ним только на охоту ходить, запах спиртного за милю чует. Может, у парней спросить что заесть? Хотя, они вон, винт прогарами крутят, а он, несгибаемый Моторин, дрыхнет на банке, как тунец. Но деваться некуда. Хоть корку хлеба в топку надо забросить, а то и есть охота, как из главного калибра, да и разит от него, поди…

Паша попытался привстать, но тело не слушалось. Захотел поднять руку, но на правую будто положили якорь. Даже открыть глаза не получилось.

– Паша! Паша!

Похоже, его потуги всё-таки заметили. Но чей это голос? Это…

И тут он вспомнил. Никакая это не самоволка, и даже не увал. Он вообще в увольнении был то ли полсотни лет назад, то ли четыре века вперёд. И зовёт его Антон, а едет он… Здесь с ориентацией на местности возникли сложности. Неужели это их самодельный локомотив?

– Пашенька, поешь.

А это уже Таня, жена. Подумать только, он женат. Да и на ком, на индианке. Наконец, воспоминания в голове заняли своё место, а через некоторое время удалось даже открыть правый глаз и тут же увидеть перед лицом исходящую паром керамическую миску. И деревянную ложку, которую, вытирая второй рукой слёзы, протягивала ему Таня.

После еды стало гораздо легче. Правое плечо оказалось туго перетянуто повязкой, левая нога тоже, но в остальном тело даже начало потихоньку слушаться. Как выяснилось, он действительно ехал на локомотиве, причём уже не первый день. Вокруг поезда легким охотничьим бегом двигались мужчины племени маскоги, от них почти не отставали женщины, а на вагонах, стараясь не потревожить наваленный как попало товар, сидели дети.

Как только Моторин отложил миску, к его плечу тут же подсел Антон. Видно было, что мальчика чуть ли не распирает от желания поделиться информацией. Буквально за пару минут он рассказал, как группа принесла Пашу на ярмарочный холм и с ужасом увидела, что там ничего и никого нет. Как Скунс уверенно повёл всех по глубокой колее. Оказывается, племя маскоги не просто шло, они ещё и толкали локомотив с вагонами.

– Паша, представляешь, – еле сдерживая улыбку, рассказывал младший, – они его даже с тормоза не сняли. Так и скребли гусеницами по земле, как волокушу.

Потом уже, когда еле живого предводителя уложили на срочно освобождённое место и Марат с Антоном взяли управление транспортом на себя, скорость передвижения существенно возросла.

– А… – говорить было тяжело, но Моторин должен был спросить. – А что с Седым Хвостом?

– А всё, – мальчишка задорно развёл руками. – Теперь вождь его брат, Сидячий Бизон.

– Ты не прав, мальчик, – произнёс знакомый чуть хриплый голос где-то за плечом Моторина. – Теперь вождь твой брат.

Он сделал ударение на слове «твой», секунду помолчал и продолжил:

– Все люди маскоги хотят, чтобы ими управлял Паша Моторин. Конечно, когда поправится.

– А куда мы вообще идём? – задал он главный вопрос.

Уже давно караван двигался по ровной, чуть разбавленной невысокими холмами местности, вблизи довольно широкой реки. Паша долго всматривался, и пришёл к выводу, что, во-первых, для Миссиссипи речка узковата, во-вторых, судя по солнцу, они свернули гораздо западнее Теннесси.

– В Векепуэско.

Моторин, не глядя, почувствовал, как пожал плечами Сидячий Бизон. Во всяком случае, название индеец произнёс как что-то само собой разумеющееся. Да и для Паши, который уже хорошо овладел крикским языком, оно значило что-то вроде «дом, где живут» или «дом, где сидят». У кочевого племени эти два глагола не различались по значению. Поэтому, подумав, путешественник только кивнул.

На следующий день Моторин чувствовал себя уже почти здоровым, только не мог пользоваться правой рукой и левой ногой, так что приходилось ехать, сидя на локомотиве бесполезным грузом, даже порулить не удавалось. Зато из разговоров с Маратом, Антоном, и Сидячим, путешественник выяснил, что этот маршрут является обычной тропой весенней миграции племени. Маскоги много лет после зимнего солнцестояния выдвигаются на север и всегда ходят одним путём. Вот и сейчас, не имея других указаний, временно исполняющий обязанности вождя повёл людей привычной дорогой. Паша, помня, что миграция идёт мимо опустевшего сейчас посёлка Моторино, решил ничего не предпринимать. Тем более, и ходить, и двигать рукой было всё-таки больно.