Евгений Мисюрин - Варадеро не будет

А поздно вечером его забрала Таня, и это была самая лучшая ночь в его жизни. Столько любви, ласки, нежности, он не видел никогда. Девушка, казалась, старалась растворить его в своих чувствах, чтобы пронести память об их недолгом браке через всю дальнейшую жизнь. И в этом ей не мешал даже заметно округлившийся животик.

Когда Моторин, наконец, вернулся к служащему машиной времени контейнеру, небо на востоке уже начало сереть. Он долго вглядывался в часы, прежде, чем разглядел стрелки. Четыре, пятьдесят одна. Скоро уже забираться внутрь. Хотелось уйти тихо, никого лишний раз не потревожив. Все эти долгие проводы только портят настроение и напрочь ликвидируют решимость. А ведь ему предстоит оставить людей, ставших практически его семьёй. Да безо всяких «практически». Они действительно его семья, самые близкие люди за все годы жизни, если не считать детство и родителей. Никогда и ни с кем он не был настолько открыт, никогда никого не любил так беззаветно, как бывшее семейство Сапа. Да и они, два мальчишки и две девчонки, отвечали ему тем же. Паша с уверенностью мог назвать Марата и Антона своими родными братьями, а Дашу младшей сестрёнкой. А Таня была настолько идеальной супругой, что ни о ком другом и мечтать нельзя.

Паша с тонким скрипом приоткрыл дверь, стараясь никого не разбудить. Несколько минут, и он будет там. В старом новом мире. Он попытался вспомнить свою прошлую жизнь, почувствовать дух той эпохи, но вдруг понял, что воспоминания пробиваются с трудом, будто прошёл не год, а целая жизнь. Двадцать первый век воспринимался памятью, как просмотренный когда-то фильм, или прочитанная книга. Гораздо ближе были воспоминания последнего года. О новой семье, о людях племени, что доверили ему свои жизни, об обитателях целого материка, образ жизни которых он уже изменил, и кто знает, как оно пойдёт дальше.

Ведь если индейцам удастся противостоять экспансии европейцев, не будет Соединённых Штатов, Канада не станет частью Объединённого Королевства, а на Кубе не построят те красивые здания, которыми Моторин восхищался тогда, в восемьдесят втором, когда они почти месяц стояли на рейде, возле полуострова Икакос. Единственное, чего в этой ситуации жалко, это Варадеро.

Моторин почесал затылок, затем порылся в сиротливо лежащей на траве куче вещей, и выдернул сначала блокнот, затем короткий, обгрызенный с тупого конца, карандаш. Быстро черкнул несколько строк, вздохнул, и вошёл в контейнер.

Антон проснулся рано, даже раньше, чем вставал обычно на рыбалку. В ужасе мальчик вскочил с лежанки и, как был, босяком, в одних трусах, высунулся из землянки. Всё в порядке, контейнер был ещё на месте. Он уже хотел идти, будить старшего, но это оказалось не нужно – Марат еле слышно дышал за его спиной.

Братья переглянулись и беззвучно выскочили в ночь. Аккуратно прокрасться в обход контейнера не получилось. Оказалось, что в ближайших кустах уже трёт переносицу Таня, а подмышкой у старшей сестры угрюмо хлюпает носом Даша. Антон, глядя в мокрые глаза девчонок, положил окрепшую за год руку с неотмытыми чёрными точками чугуна на плечо старшей сестры.

– Ничего, – еле слышно произнёс он. – Здесь остаёмся мы. А на память о муже у тебя будет ребёнок.

– Что бы ты понимал, – сквозь беззвучный плач прошелестела девушка.

В предрассветной мгле было видно, как Моторин порылся в неразобранной куче, и Антон удивился. Неужели он хочет всё-таки что-то взять с собой? Ведь когда вытаскивали вещи, Паша неоднократно говорил, что всё, что здесь лежит, остаётся, и им ещё не раз пригодится. И что для каждой вещи или процесса есть описания в ноутбуке. Ноутбук! Только бы он не забрал ноутбук! Хотя нет, он на это не пойдёт. Они же братья. Только вот теперь младшие остались без старшего. Не у кого спросить совета, не с кем пошутить. И вообще… Мальчик вытер тыльной стороной кулака внезапно защипавшие глаза.

Моторин закончил писать и бросил карандаш в кучу. Интересно, что это? Наверное, последнее послание им. Какие-нибудь указания, что-то особо важное, о чём не лень лишний раз повторить. А может, наоборот, что-то забыл, и вспомнил только теперь.

Плечо внезапно пронзило болью, и Антон схватился за больное место. И натолкнулся на крепкие пальцы брата. Марат стоял, закусив губу, неотрывно глядя на чернеющий в тёмно-сером небе контейнер. К его груди припала Таня, плечи её вздрагивали.

Моторин вырвал страницу из блокнота и зашёл за угол, туда, где вход. Теперь его было не видно, лишь до ребят донёсся тихий скрип ворот контейнера. Мальчишки непроизвольно дёрнулись.