Александр Рудазов - Былины сего времени

– Ты – и мне? – искренне удивился Яромир. – Вот так вот прямо и врезать?

– А что? Думаешь, не смогу? Думаешь, побоюсь?

– А то ли нет?

– А то ли да!

– Ну так попробуй, – недобро прищурился Яромир. – Давай, попробуй.

– И попробую!

– Попробуй.

– А вот попробую! – от души заехал кулаком Иван.

Яромир аж опешил. Он до последнего не верил, что княжич такое посмеет. Да только у того тоже, видно, накипело. А дать кому-то леща Иван Берендеич никогда не робел.

Где плюха – там и две. Иван от души огрел Яромира еще разок, теперь уже с левой. И как-то неожиданно оказалось, что на кулачках-то Иванушка покрепче будет! Яромир начал, ясно, отбиваться, да был он и в плечах поуже, и ростом пониже – прямо-таки свалился под градом ударов!

А Иван так уж вошел в раж, что принялся бить и ногами – да только и Яромир всерьез осерчал. Всем телом извернулся хитро, кувыркнулся на одном месте – и поднялся грозным волколаком!

Вот теперь-то Ивану несдобровать стало – этакое чудище разве голыми руками заборешь?! Обхватил его Яромир поперек тулова, сдавил своей звериной силищей – у Ивана разве кишки не вылезли. А тут стиснул ему оборотень и глотку, дыхание перехватил.

– Пусти, волчара… задухшшшш… – захрипел княжич.

– Не будешь больше свориться?! – прорычал Яромир. – Не будешь?!

– Не буду… пусти…

Потирая изъязвленную шею, Иван исподлобья проворчал:

– Так нечестно. Нечестно. Конечно, заломал меня своими волчачьими ухватками… А коли б я меч взял? Понравилось бы?

– Так ты не бери, – хмыкнул Яромир.

Пока эти двое дрались, они особо вокруг-то ничего и не замечали. А теперь утихомирились, в себя пришли – и до того не по себе стало! Буян-остров разве что не ходуном ходил! Озеро совсем через края выплеснулось, река бурным потоком понеслась, трещинам в земле счету нет!

И трясет, трясет все сильнее! Уже просто на ногах стоять трудно!

А сверху истошно голосит перепуганный кот Баюн.

– А вот эту пушистую гадину я теперь точно придушу, – решительно заявил Яромир, тоже полезая на дуб.

– А я тебе помогу! – присоединился Иван.

– Поймайте сперва, суки! – огрызнулся Баюн, карабкаясь еще выше.

По земле пробежал особо широкий раскол.

С самого утра в Кащеевых чертогах стоял дым коромыслом. Хлебосольный царь-батюшка созвал гостей на пир. Всех придворных своих, всех верных приспешников. С самого утра безостановочно поднимались братины и говорились здравицы.

В огромной трапезной собрались все, чье имя что-то значит в Кащеевом Царстве. За расставленными покоем столами сидели знатные татаровья, важные людоящеры, чванные псоглавцы. Старосты шуликунов сидели, караконджалов и горных карл. Крылатые сестры Лихорадки сидели – все двенадцать, да Коровья Смерть при них. Три брата-велета сидели – Горыня, Дубиня и Усыня. Великий Тодор сидел со своими дружинными. Сам Змей Горыныч три главы в окна просунул, лакомое мясо уписывал.

А уж прочим чудищам и счету не было. По велению Вия из Нави явились кошмары всех мастей, видов и обличий. Зловонные упыри, веющие могилой навьи, призрачные мары. Все те злокозненные духи, коим обычно нету хода в Явь и лишь изредка удается проскользнуть, просочиться в щелочку.

Вот хоть мерзкие старухи-богинки. Не так уж много сыщется на свете тварей плоше. Ночами, когда все спят, богинки ходят везде и шепчут-бормочат, щедро делясь тем, что у них в избытке – старостью. Дотронется старуха морщинистой лапкой до дерева – и перейдет в него часть ее морщин. До дома дотронется – в дом перейдет. Землю под ногами погладит – растрескается земля, сохнуть начнет.

А слаще всего для богинки до ребенка дотронуться. Погладить по головке, передать часть своей нескончаемой старости, забрав взамен крошку его детства. Самых малых богинки вовсе крадут из зыбок – и обратно младенчики уже не возвращаются.

В этом злом деле не уступают богинкам одни Бабаи. Эти огромные, закутанные в шубы старики никогда не показывают лиц. Ходят они в потемках, рыщут в закоулках, ищут заплутавшего ребятенка. Взрослых обычно сторонятся, но если нет другой добычи – Бабай и взрослого утянет в свой бездонный мешок, не побрезгует.

Не явился на пир только сам Вий. В Костяном Дворце его не видали уж больше месяца. Тяжек Старому Старику воздух Яви, ушел на зиму обратно в Навь. Весной воротится… и тогда-то уж…

– Скоро. Совсем уже скоро, – негромко произнес Кащей, оглядывая едящих и пьющих.

Ели и пили его подданные вволю, туго набивали черева. Братья-велеты особенно налегали – громче этих детин чавкал разве что Горыныч. Не отставали и псоглавцы – молотили мясо прямо с костями, грызли собачьими зубищами.