Александр Рудазов - Былины сего времени

Но Ивану не до живой воды было, не до плодов молодильных. Он испуганно озирался, пытаясь понять – что же он наделал?!

– Голова твоя дубовая, Ванька, ты что натворил?! – донесся как раз чей-то вопль.

То вынесся из лесу Яромир. В волчьем обличье, с окровавленной мордой – похоже, затропил все-таки кого-то. Подлетев к Ивану и увидев вывернутый из земли Алатырь, он тут же обернулся волколаком и принялся ставить камень обратно.

– Помогай давай! – рявкнул он. – Ну!..

Иван торопливо присоединился. Вдвоем ворочать эту глыбу оказалось полегче – не понадобилось даже одолень жевать. А пока ворочали, Иван без умолку тараторил, сказывал, как так вышло, что он злосчастный камень из земли вывернул. Про обещанный меч Камнелом и все остальное.

– Да откуда ж в тебе дури-то столько, Ванька?! – простонал Яромир. – Ты кого слушал?! Ты кому поверил?!

– Котику говорящему…

– Ох, дурак!.. Он же кот – он же до гробовой доски злобу таить будет!

– Так откелева мне знать было, что этакое паскудство приключится?!

– Ох, повторно дурак!.. Не знать, что камень Алатырь трогать пальцем нельзя!..

– Ну вот не знал! – возмутился Иван. – Откуда мне знать-то?! Ты вот чего не упредил?!

– Так разве ж от всего упредишь?! Что нельзя руки в костер сувать, я тебя тоже не упреждал – чего ж не суешь?!

Поставили они наконец Алатырь на место. Да только пользы в том немного оказалось. Держаться в прежнем положении тот уже не хотел, заваливался то на один бок, то на другой. Качался в своем гнезде, точно зуб расшатанный.

И весь остров Буян качался вместе с ним.

– Ай, лапку намочил! – мяукнул Баюн, припуская прочь.

– Все, поздно, – мертвым голосом произнес Яромир, глядя на брызжущие из-под Алатыря струи. – Не поправить уже. Бежим.

– Куда? – не понял Иван.

– Куда угодно, лишь бы отсюда!.. а, да куда мы отсюда убежим-то, с острова…

На минуточку Яромир еще задержался – торопливо наполнил живой водой лагунец. Уж больно ценное это снадобье – случись у Яромира при себе бадья, он бы и ее наполнил.

Ну а потом уж дал деру – вслед за Иваном да Баюном.

Только бежать и в самом деле оказалось почитай что некуда. Уже весь остров трясся и дрожал, как осина в бурю. Повсюду раскрывались преширокие трещины – и то за счастье, что хлестало из них не пламя, а просто вода. Буян как будто не на дне морском стоял, а просто плавал поверху этакой огромной пробкой – и теперь лопался во многих местах сразу.

Лес словно сходил с ума. Многовековые деревья колыхались и падали гнилыми соломинами. Из крон вспархивали истошно кричащие птицы. Из-под корней выползали и струились по земле целые змеиные выводки. Где-то среди птиц был злобно ругающийся Гамаюн, а среди змей – такая же Гарафена.

– Что происходит-то, Яромир?! – панически выкрикнул Иван.

– Что происходит, что происходит! – закатил глаза Яромир. – Исторжение происходит, во тьму внешнюю!

– Чего?..

– Того! Буян-остров медным тазом накрывается! Весь остров, понимаешь ты это?! А все из-за тебя, дурак!

– Да я ж не знал! – чуть не заплакал Иван. – Не знал же! Я ж как лучше хотел! Как лучше!..

– Хотел он как лучше! А подумать-то не судьба была сначала?! Или меня спросить?! Куда ты, едрить, спешил-то так?!

– Да… не подумал вот…

– Не подумал он! Ты ни бельмеса не смыслишь, ни аза в глаза! Не смыслишь ни бельмеса, а суешься бесом! И мы теперь из-за того загибнем тут ни за так!

Бежали Иван с Яромиром по большей части куда глаза глядят. Просто на открытое место – чтоб подальше от падающих деревьев. Но до морского берега было далеко, и вышло так, что привела их дорога все к тому же злосчастному дубу у озера.

Озеро тоже стало неспокойно. Клокотала в нем водица, через край переливалась. Опередивший ненавистных двуногих кот Баюн пометался, помяукал истошно и взобрался на дуб. Походил там, походил кругом и уселся на нижней ветке, боязливо вниз поглядывая.

– Конец нам пришел, – угрюмо молвил Яромир. – И не то плохо, что нам. Плохо, что и яйцо Кащеево с нами сгинет.

– Так то ж хорошо, что сгинет! – обрадовался Иван.

– Дурак! – зло глянул Яромир. – Что проку, если оно на морское дно канет?! Разбиться-то оно там не разобьется – мы его, вон, кладенцом разбить не сумели! Так и будет там лежать-полеживать, а Кащей спокойно жить-поживать! И никто уж его с того дна морского вовек не достанет, понимаешь ты это?! Понимаешь, дубина ты стоеросовая?!

– А ты на меня голос-то не повышай! – обиделся Иван. – Ну дурак, ну и что?! Сам понял уже, что неладно сделал – так я в том уже повинился! И не ори на меня, а то я и врезать могу!