Андрей Васильев - Сеятели ветра

— Полсотни магов, мой мальчик, — отозвался Агриппа. — У гвардии нет шансов. Да их у всех мужчин города нет. Так что завтра к вечеру в этом королевстве будет новый король. И даже если вас не поймают, то вряд ли что-то изменится.

— Де Лакруа и де ла Мале оказались обычной разменной монетой, — помолчав, сказала Рози. — Единственным, кто на самом деле хотел их смерти, был ублюдок Форсез. Ребятам просто не повезло.

— Как не повезет и вам, если не уберетесь подальше из этих мест. — Агриппа остановился. — А ну, тихо!

Где-то в тоннелях, за нашими спинами, послышались голоса и бряканье железа.

— Вот ведь! — Агриппа засопел. — Вспомнили все же! Ну не судьба мне вас до Пустошей довести, как сначала хотел. Придется уж вам самим. До выхода из каналов осталось всего ничего — два раза налево повернете и упретесь в стену. Рычаг у самого пола, внизу, слева. Как выйдете в овраг, сразу наверх не поднимайтесь, какое-то время так идите. Ну а там разберетесь. Главное — не попадитесь кому на глаза, когда в Пустоши свернете. Ночь-то ночь, но на ровном месте далеко видно.

— А вы куда? — спросила у него Рози.

— Пойду повидаюсь с теми, кто нам на пятки наступает, — как-то даже весело сообщил Агриппа. — Если их много, попробую за собой в дальние галереи увести. Ну а если мало, то тут и положу. От них через недельку даже костяков местная живность не оставит.

— И все-таки — вы кто? — Эбердин была серьезна, как никогда. — За кого мне богов молить?

— Человек прохожий. — Агриппа потрепал меня по плечу и, привычно ловко скользнув между нами, скрылся в темноте.

— Эраст? — Горянка толкнула меня в плечо. — Он кто?

— Это мой отец, — ответил я ей. — Что ты так смотришь?

— Он не похож на барона из Лесного Края.

— Так бывает. Жизнь исключительно разнообразна. — Я двинулся вперед. — Все, пошли скорее. Похоже, нас на самом деле как зверей обложили.

Нам снова повезло. Я подозреваю, что за последние два дня мы исчерпали свой лимит удачи лет на десять вперед. Хотя то, чему мы стали свидетелями на площади, не дай боги видеть никому. Когда убивают твоих друзей, а ты только смотреть на это можешь… Я знаю, что теперь будет преследовать меня в самых жутких кошмарах.

И все-таки нам повезло. Нас не прихватили в глубоченном овраге, мы смогли пересечь тракт и уйти в Пустоши незамеченными. А еще видели огни огромного лагеря, который разбили воины Линдуса. Впечатляет. Столько народа на два десятка сопляков — это сильно. Поневоле себя уважать начнешь, даже зная, что на самом деле ты только «предлог».

— Про Лу и Робера рассказывать будем? — спросила у нас Эбердин, когда бегом меряли ногами Пустошь, спеша к тому месту, где нас ждали друзья и лошади.

— Надо, — высказал я свое мнение. — Нельзя такое утаивать. И потом — злее будут.

— Ага. — Горянка бежала легко, как молоденькая кобылка, даже не задыхаясь, в отличие от меня. — Или, наоборот, кое-кто истерику устроит. Есть у нас там такие. Придется наставнику на них орать.

— Истерика ладно, — резонно заметила Рози. — Монброн, вот кто меня беспокоит. У тебя, Эраст, хоть иногда проблески разума случаются, а у него рассудок вообще в голове не ночевал. Я не я буду, если он не упрется и не начнет орать, что пока не отомстит всем виновникам смерти де Лакруа и де ла Мале, отсюда не уедет. Мол, это вопрос чести. И что тогда? Без него не поедешь ты, без тебя не поеду я.

— Жакобу или Фальку надо сказать будет, чтобы они его по затылку ударили посильнее, — предложил я. — Пока он без сознания будет, мы его на корабль погрузим, а там пусть если захочет, в холодную воду сигает, причиндалы себе морозит. Я следом за ним не прыгну, можешь быть уверена.

— Обидится, — предупредила меня Эбердин. — Я бы точно зло затаила.

— Обидится, — согласился с ней я. — Но потом, со временем, поймет, что это было нужно. Не для него. Для всех. Гарольд хоть и упрямый, но признавать правду умеет.

Луна поднималась все выше и выше, время текло, как вода сквозь пальцы, а успеть сделать надо было еще очень многое. И — да, мы не знали, как наши друзья отреагируют на те новости, что мы им принесем.

Угадал каждый из нас. И при этом каждый из нас немного ошибся. Агнесс, Магдалена и Грета зашмыгали носами и залились слезами, причем последняя было начала завывать в голос. Вот только Ворону делать ничего не пришлось. Фриша и Миралинда отвесили рыдающим товаркам по затрещине, велели заткнуться и седлать лошадей, потому как времени у нас в обрез.

Гарольд, который до сих пор себя не простил за ту ошибку, у пристани, узнав, чем все кончилось, пошатнулся и чуть в костер не упал. Говорить, правда, ничего не стал, и это меня порядком обеспокоило. Зато достал из кармана замусоленный платок и затянул на нем узел.