Джон Толкин - Властелин Колец [litres]

728Кв. «друг деревьев».

729Кв. «железнорукий».

730Кв. «прорубающийся сквозь толпу».

731Кв. «смертная женщина».

732Синд. «южная гавань» и «северная гавань».

733Синд. «? + люди».

734Синд. «звезда + странствие».

735Синд. «человек + мудрый».

736Синд. «? + (звезда, дева)».

737Под «жизнью Элдаров» подразумевается бессмертие в «кругах этого мира», свобода от старости и болезней. Употребление Толкином этого выражения свидетельствует о том, что эльфам и людям давалась «разная» жизнь, отличающаяся и качественно, и по способу взаимодействия с материальным миром, что представляет из себя оригинальную философскую концепцию.

738Синд. «стих». Ср. линнатон – «я буду петь».

739В образной системе ВК Тьма символизирует Зло, Сумерки – мир эльфов (не путать с делением людей на Обитателей Тьмы, Обитателей Сумерек и Горнее Племя – см. прим. 196). Таким образом, мир людей естественно ассоциируется со Светом, что, казалось бы, нарушает иерархию Средьземелья, где эльфы стоят ступенькой выше людей. Это соответствует эльфийским преданиям, в которых говорится, что людской жребий выше эльфийского. Однако вслух людской жребий «Светом» не называет никто из героев ВК, так что у героев остается в душе место для сомнений и неуверенности, и подвиг Арвен, принявшей людской жребий, не обесценивается: ведь выбрать Свет было бы легче, чем отвергнуть Сумерки без всяких гарантий лучшего жребия, как это делает она из любви к Арагорну. Кроме того, речь может идти о Совете Валинора.

740По всей очевидности, речь здесь идет о первом (библейском) грехопадении людей, так как Арвен говорит о людях вообще, а «второе грехопадение» касалось только нуменорцев, и к тому же падение Нуменора не связано с изменениями в качестве «жизни Эдаинов» (см. прим. 684, Эдаины ), а также прим. 737. Однако слова Арвен подразумевают, что она знает о «первом грехопадении» гораздо больше, чем, по словам Толкина, открыто эльфам; при желании здесь можно усмотреть некоторую непоследовательность со стороны автора. Устами Арвен Толкин ссылается на неизвестную ей, но хорошо известную ему библейскую историю (по его собственным словам, любая история, рассказывающая о людском племени, должна волей-неволей считаться с этим свидетельством Ветхого Завета, повествующим о коренных свойствах человеческой природы; мы вправе предположить, что эльфы, с высоты расы, не прошедшей через грехопадение, вполне могли бы исполниться презрения к людям, знай они действительную историю их падения).

741Как уже говорилось в прим. 684 ( Эдаины ), для людей, согласно эльфийским преданиям, смерть является «даром», а не наказанием. Это расходится с традиционным богословием, где смерть рассматривается исключительно как наказание за первородный грех и неизбежное следствие ослушания первых людей в Эдеме. Христос осуществил победу над смертью – извечным врагом человечества. Однако в «малом творении» автору дана свобода осветить «Большое Творение» с неожиданной стороны, что Толкин и делает. За пределами этого мира людей, как говорится в эльфийских легендах, ждет не уничтожение, но что-то иное, о чем не дано знать даже Валар(ам). Толкин, однако, вправе рассчитывать на то, что знакомый с христианской традицией читатель знает, что ожидает людей: к ним придет Искупитель, Который выведет умерших из ада (в терминологии Толкина – «чертогов ожидания»), которому они были обречены грехопадением, а после Суда и Воскресения введет праведных в Царствие Небесное, что лежит за пределами этого мира («в Дом Отца»). Итак, возникает напряжение смысла между неведением Арагорна, подвигом веры преодолевающего неизвестность, и «ведением» современного человека, по большей части не имеющего веры в «жизнь за пределами этого мира», хотя знание о ней ему как раз вполне доступно.

В сцене смерти Арагорна обретает свою кульминацию тема «дохристианских праведников», одна из основных у Толкина (см. прим. 172, Эарендил ). Шиппи (с. 153) пишет: «Арагорн – персонаж замечательно добродетельный. Он лишен даже недостатков Теодена. Подобно святым, он знает час своей смерти. Однако ни он, ни Арвен христианами не являются. Поэтому Арагорн вынужден сказать ей: «Я не стану говорить тебе слов утешения, ибо до тех пор, пока мы остаемся в кругах этого мира, утешения нам не дано». Арвен продолжает оплакивать свою судьбу, и Арагорн может сказать ей только одно: «Мы не навечно привязаны к этому миру, и за его пределами есть нечто большее, чем память. Прощай же!» Однако его слова не приносят ей успокоения… И все же теперь мы знаем, что Арагорн умирает не без надежды на будущее и некую реальность за пределами «кругов этого мира», реальность, в которой скорбь разлуки будет исцелена; однако что это за реальность, ему не известно. Бросается в глаза, что смертный час Арагорна не обставлен никакими таинствами и обрядами».