Лесса Каури - Золушки при делах [litres]

– Кто умер? – хрипло спросил он, приподнимаясь на кровати.

– Ванилька рожает! – простонал Дрюня и осел на пол. – Она так кричит… Я не могу этого слышать! Она разрывает мне сердце на тысячу маленьких шутов, каждый из которых тыкает мне в печень булавкой для шейного платка!

Король еще раз оглядел шута и спустил ноги на пол. За время знакомства он впервые видел Дрюню в состоянии, явно требовавшем его вмешательства. Обычно случалось наоборот, вмешательства требовало состояние Его Величества. А он-то гадал: наступит ли когда-нибудь такой момент?

Подойдя к шуту, Рэд легко вздернул его на ноги, протащил через комнату и усадил за столик у окна, на котором слуги по его приказу уже сервировали ранний завтрак.

– Ешь, – приказал король, – пей! Нет, сначала все-таки пей! – и собственноручно налил в чешуйчатый толстенький бокал старого ласурского вина.

– Но я не…

Одна королевская длань крепко ухватила Дрюню за затылок и запрокинула ему голову, а другая влила в него вино.

– Пойду отолью, – сообщил Его Величество, ставя бокал на стол, – а ты поешь, поешь. Ибо я вернусь, и мы продолжим!

Шут тоскливо покосился на бюро, где лежал гербовый бланк, на котором Рэд вчера явно пытался что-то писать. Однако, судя по рисункам пышнотелых девиц в одних передниках и чепцах, выведенных его задумчивой рукой, управленческое вдохновение короля быстро покинуло.

– Итак, – Его Величество вернулся и сел за стол, энергично вытирая полотенцем мокрую шевелюру и бороду, – наливаю!

– Может, не надо? – запротестовал Дрюня.

Ванилькин крик все еще звенел у него в ушах. Так хотелось пойти к жене!.. Но вдруг там что-то плохо? Вдруг там все в крови? О-о-о…

– Пей! – приказал король.

И шут послушно выпил бокал. И еще один. И еще. И даже не заметил, что в пару последних Его Величество добавил несколько стопок гномьего самогона. Не заметил, потому что заснул, уронив голову на край стола.

Дождавшись, пока его дыхание выровняется, Рэд осторожно переложил Дрюню на кровать и постоял рядом, с улыбкой разглядывая его осунувшееся лицо. После чего позавтракал и вернулся к бюро, где с раздражением оттолкнул гербовый лист.

Взгляд в зеркало во время умывания подсказал, что Его Величество уже может показаться на люди, но – Пресветлая свидетель! – делать этого ему не хотелось. Не то чтобы он был сильно расстроен категорическим отказом матроны Мипидо (теперь уже Вистун) от любовных утех. Просто… Просто неожиданно все потеряло смысл. Король не желал признаваться себе в том, что завидует и Клози, влюбленной в собственного мужа, и Дрюне, который у него на глазах едва не поседел, переживая за жену. Да, у него, у Рэда, в последние годы было полно утех, от самых изысканных до самых примитивных, но место в сердце пустовало, как ни пытался он заполнить его любовью к стране с названием Ласурия. То самое место в сердце, что отчеркивал, словно границей, край лесной чащи.

Редьярд помнил запах травы и хвои…

Солнечные пятна, озорно скакавшие по лужайке…

Звериные тропы, извилистые, узкие – на один след…

И блеск воды в зарослях…

И кувшинки на водной глади…

Все это были призраки прошлого. Призраки, которые он стремился, но не смог изгнать из памяти.

Отсутствующим взглядом глядя в одну точку, Его Величество рвал гербовый лист на мелкие клочки. В сердце будто всадили тупую иглу. Он знал, как она называется, – одиночество. Знал, но продолжал бороться.

Король выкинул обрывки бумаги, подтянул к себе другой лист и начал писать новый указ.

Оридана проснулась поздно, сладко потянулась… Опомнилась и резко села, прикрывая обнаженную грудь одеялом. Под пышным кроватным пологом пахло Колеем, точнее, близостью с ним. Близостью, от которой у принцессы не сильно, но чувствительно болел низ живота. Творец, что они выделывали с мужем, уединившись после завтрака в ее покоях! Ох!

Принцесса залилась краской и нырнула под одеяло. Впрочем, от самой себя не спрячешься, поэтому очень скоро она встала и, не зовя служанок, отправилась в купальню – краснеть дальше, смывая с себя липкие следы прошедшей ночи.

Принцесса была не глупа. Как верно заметил как-то Дрюня (Оридана, естественно, об этой реплике не знала): «Легкомысленность не есть глупость, а есть недостаток привычки думать!» Если она действительно в чем-то или в ком-то нуждалась – использовала весь спектр интеллекта и обаяния. Проблема была в том, что Ее Высочеству никто особенно не был нужен. Она прохладно отнеслась к браку со старшим принцем и не устроила сцену, когда ей объявили, что придется выйти за младшего. Хотя и тосковала по родине, но не стремилась обзавестись подружками и приближенными из числа ласурской знати, доверившись только Бруни. Не требовала от мужа подарков, замков и увеселений, справлялась сама. И не верила в то, что когда-нибудь Колей станет ей хорошим мужем.