Джон Норман - Приз Гора

John Norman

PRIZE OF GOR

Copyright © 2008 by John Norman

Переведено специально для группы «Джон Норман»

Честно говоря, я затрудняюсь, как мне точно выразить эти мысли.

Всё же от меня потребовали быть предельно честной. Честной, до безжалостности к себе. И боюсь, что, если бы я не подчинилась этому их требованию, то рано или поздно, так или иначе, они узнали бы об этом. В конце концов, до сих пор они всегда делали это. Не знаю как, возможно, по неким необдуманно брошенным репликам, по неосторожным жестам, или изменению выражения или цвета лица, по непроизвольной дрожи тела, незаметной даже для меня самой. Мы настолько беспомощны, настолько уязвимы. Порой мне кажется, что они знают о нас всё. Я чувствую себя перед ними прозрачной. Мне не разрешают прятаться, даже внутри самой себя. Не знаю, сможет ли кто-нибудь, кто не испытал этого на себе, понять как это ужасно, когда твои самые интимные эмоции, чувства, мысли, сама душа, сама внутренняя сущность, если можно так выразиться, обнажены, выставлены на показ, для любого, даже самого случайного, порой безразличного исследования. Насколько тривиально, насколько незначительно, по сравнению с этим простое обнажение тела. Только эти люди знают, как заставить меня обнажиться не только перед ними, но и, иногда к их развлечению и к моему испугу и изумлению, а также и к моему позору и страданию, перед самой собой.

И вот теперь я должна решить, как мне поведать вам эту историю. Только в этом они предоставили мне некоторую степень свободы.

Это — моя история, очень личная, таким образом, казалось бы, было бы наиболее естественно использовать изложение от первого лица, и говорить, например, «Я сделала это», «Я увидела это» и так далее. И всё же, под влиянием определенной робости, я приняла решение отказаться от использования этого метода. Быть может, у меня получится говорить более прямо, более откровенно, если я буду видеть себя как бы со стороны, так, как мог бы видеть меня кто-то посторонний, и в то же самое время, как если бы он мог видеть меня изнутри, искренне, открыто, не прячась, словно этот другой находился бы внутри меня самой, и мог бы знать меня досконально. Таким образом, я могла бы говорить, что это «Она сделала это» и «Она увидела это», зная, что в действительности «она» — это я сама, мои собственные мысли, действия и чувства, но как бы дистанцируясь от себя. Просто порой бывает так мучительно и больно сознавать саму себя. Как бы это вам объяснить? Возможно, переместив свою модальность в третье лицо, мне станет легче говорить то, что я должна сказать, о чём поведать. Я не знаю. Какой, наверное, глупостью покажутся вам, мои колебания по такому мелкому поводу, однако для меня самой они отнюдь не выглядят настолько мелкими. Возможно, для кого-то могло бы показаться такой ерундой, взять и рассказать свою историю, вот только это не так легко для меня. Конечно, быть может Вы, кого я не знаю, не нашли бы в этом особых трудностей. Но если бы Вы, пережили то, что пережила я, испытали это всё на себе, побыли бы мной, столкнулись бы лицом к лицу с самой собой, почувствовали испуг, смущение или стыд от увиденного, то думаю, Вы бы так же, как и я стремились бы дистанцироваться от этого самого тайного, обычно наиболее рьяно скрываемого от других знания. Так что, я подумала, что могла бы, по крайней мере, начать, говоря о себе в третьем лице, рассматривая себя со стороны, и видя себя как бы снаружи и изнутри относиться к самой себе скорее как некому предмету, особенному объекту. Тем более что, как мне кажется, учитывая в мою текущую ситуацию, это не только будет подходяще, а в действительности, в целом является для меня соответствующим, поскольку с некоторых пор я, знаете ли, стала предметом, категорически и недвусмысленно, и не просто в глазах закона, но также и непоправимо, неоспоримо в самой реальности этого мира. Так что, возможно, я и должна писать о себе как о предмете, каковым я собственно теперь и являюсь, предмете, который фактически перестал быть человеком, и хотя, что и говорить, об очень особенном предмете, но одном из бесчисленных сотен, а возможно и тысяч ему подобных, разбросанных по многим большим и малым городам и деревням, таких же, живых, разумных, полных потребностей, необыкновенно уязвимых, чрезвычайно беспомощных и красивых, если верить тому, что мне говорили, но предметов.