Владимир Ильин: Напряжение сходится [litres]

С дороги посторонились Го Дейю и Инка, завороженно наблюдавшие за нашей перепалкой.

Разве что китаянка негромко отметила, что за нами пристально смотрят, указав на край перепаханного поля. В том направлении обнаружился княжич Мстиславский, то ли не желавший пачкать безукоризненный облик попыткой прошагать через месиво, в которое постепенно обращалась земля под таявшим снегом, то ли вполне довольный своей позицией наблюдателя.

– Давно стоит? – чуть задержался я.

Го Дейю неопределенно пожала плечами.

– Ника, – обратился я к девушке и указал на Мстиславского, – этот человек поклялся забрать тебя и целой доставить в Москву. Если не сдержит клятву, ему придется весьма скверно.

Будем думать, что явился он именно за этим.

– Его проблемы, – равнодушно отметила невеста, также направившись к машинам, – я тебя больше одного не оставлю.

Последствия такого решения были вполне банальны – в Москву мы направились на самолете с гербом Мстиславских, а место второго пилота занял сам Иван Семенович. Крайне удобно с точки зрения безопасности – можно не опасаться «случайных срабатываний» средств ПВО и прочих воздушных неприятностей. Свита же владельца отправилась в столицу грузовым вертолетом – чтобы спешно доставить раненых и кости. Впрочем, это уже их хлопоты – Ника добилась стабильности состояния освобожденных пленников, а для полного исцеления у могущественного рода найдутся свои люди.

Салон личного «эмбраера» на пятнадцать весьма комфортабельных мест, обладал кроме всего прочего полноформатной постелью – для отдыха уставшей и не спавшей двое суток Ники. До того подали поздний завтрак, и разморенная от еды и усталости девушка задремала прямо в кресле… В этой связи иных присутствующих просили не шуметь – равно как и мы с Артемом, отсевшие подальше, вели беседы негромким голосом.

– Я не совсем понимаю твоего спокойствия, – размеренным голосом начал Шуйский, поглядывая в иллюминатор на проплывающие внизу пейзажи, слегка обезличенные первым снегом.

Ему, как и всем нам, предоставили новые одежды – и теперь на его широких плечах был серый, однотонный и чуть растянутый свитер вместе с широкими брюками максимального размера, который удалось отыскать. У меня же пострадало только пальто, которое в самолете было без необходимости, поэтому я все еще оставался в собственном костюме.

– Как я должен себя вести? – чуть устало прикрыл я глаза.

– Например, как я. Сообщить родным, что началась война.

– Мои родные уже два месяца на военном положении. Мало что изменится, кроме дополнительной тревоги и лишнего страха.

– Отправь их в Румынию. К этому… этому… – задохнулся невысказанной фразой Артем и сжал ладонями подлокотники.

– К моему брату, – мягко продолжил я за него.

– Хоть какой-то от него будет толк, – жестко завершил он.

– Расскажешь, что произошло? – поспешил я разобраться в изменениях его отношения к Федору.

– Тебе помешали убить князя Черниговского, – был напряжен его голос.

– И что дальше? – не понимая, уточнил у него.

Артем хмуро посмотрел на меня, затем покосился в сторону спящей Ники и шумно выдохнул невысказанную, но наверняка громкую фразу.

– Я и не собирался его убивать, – пожал я плечами.

– Шутишь? – фыркнул Шуйский.

– Отнюдь. Он мне кучу денег должен. Сдохнет раньше времени – кто вернет? – скупо и практично выразил я свою точку зрения.

– Знаешь, ты был весьма убедителен в своей попытке его убить, – все же слегка эмоционально завелся Артем. – Я бы сказал, ты почти добился успеха. И никакой такой бережливости я отчего-то не наблюдал!

– Тише, – примирительно повел я ладонью, – разбудишь… – с тревогой покосился я на дальний конец салона.

– Извини, – поумерил он тон.

– Если ты считаешь, что я пытаюсь выгородить брата, то это не так, – произнес я, глядя ему в глаза. – Я не злюсь на него и рекомендую тебе поступить так же.

– Это уж вряд ли… – раздраженно дернул Артем плечом. – Такой роскошный шанс!…

– Который запорол бы мне ты, если бы это не сделал Федор. А может, вмешался бы Мстиславский. А может, упал бы метеорит… – Чуть поморщившись от вновь возникшей боли в затылке, я вновь прикрыл глаза и отклонился к спинке кресла. – Помнишь, что я тебе говорил про талант Ники?

– Чушь это все, – категорично произнес Шуйский то же, что раньше выражал крайне деликатно. – Невозможно сломать еще несбывшееся!

– Тем не менее я настолько сильно хотел убить Черниговского и имел на это все шансы, что он ушел на своих ногах, а я огреб по шее, – возразил я, не открывая глаз. – Всего лишь знание о таланте и использование его в собственных интересах. Хочу одно – а происходит совершенно противоположное.