Владимир Ильин: Напряжение сходится [litres]

Ибо раз это не Сила Крови Юсуповых, то им он тоже не родственник, а значит, и защиты от них можно не ждать. Скорее родичи первыми пожелают уничтожить того, сродство со стихией которого выше, чем у них – иначе в один день он запрет им «небо», а какой-нибудь из старых врагов вырежет резко ослабевший род. Максим – хороший и этого не сделает? Юсуповы не готовы будут в это поверить – отцы и матери своих детей и заботливые дети своих престарелых родителей, желающие любой ценой и немедленно устранить нависшую над ними угрозу. Тем более что цена ей – всего одна жизнь.

А ведь было еще одно в списке последствий, подумав о котором, Федору просто ощущал дурноту.

Слишком много горя от победы, которую все вокруг так ждут.

– Я хочу видеть отца, – глухо произнес Федор.

Близкий грохот поглотил его слова, но те, кто обязан был слышать, синхронно повернули к нему лысые черепа с равнодушными глазами.

– Вы слышали, вечные.

Они не умели спорить и сомневаться. Упали расстегнутые кожаные куртки на землю, обнажая свободные руки с тяжелыми браслетами на них.

Повинуясь резкому движению кистей, браслеты слетели с запястья, оставшись зацепленными в ладони. Еще одно резкое движение, исполненное функциональности, – и браслеты подлетели ввысь до уровня двух метров; верхние замерли, оставшись в воздухе, остальные застывали чуть ниже, образовывая широкую арку.

Действие прошло мимо внимания всех остальных, слишком увлеченных медленной гибелью природного князя. Но когда свита стала рвать реальность, проделывая сквозной тоннель по прямой до земель Румынского княжества и деловито наживляя сотни километров пути на нити Силы, продетые сквозь кольца, своей волей стягивая ими разрывы пространства, в которых виделись оборванные трубы и металлоконструкции; чернота давящей с боков и сверху земли; темная вода подземных озер и рек, стремящаяся вырваться через рану в реальности; скальная порода, никогда не видевшая белого света, – именно в этот момент всех присутствующих продрало холодом и неприятным предчувствием по позвоночному столбу сверху и до самого низа, оставшись маятным чувством неуверенности в низу живота – у всех, кроме юноши, держащего волю драконов всего на одном сопернике и не давая их ярости разорвать всех остальных.

Нити Силы, визуально видимые коричневыми тросами, вдетыми в бронзовые кольца, сшивали складками сотни горизонтов между аркой у преддверия Уральских гор и той, что была у подножия Карпат. И двум бесстрастным исполнителям было наплевать, что станет, когда связи исчезнут и рухнут пласты земли в проделанную дыру, вызывая обрушения и землетрясения.

Ведомые приказом, они продолжали соединять две точки на планете, будто полотно ткани – накинутой поперек нитью, пока по завершении их усилий в арке не зафиксировался мрачный тронный зал с огромными книжными шкафами во всю стену, подсвеченный электрическим светом монструозной люстры, исполненной под старину. И князь Виид, показавшийся в переходе, не ступил на мертвый грунт, пройдя за один шаг более трех с половиной тысяч километров.

Был он старомоден в своих предпочтениях, одеваясь ровно так, как учил его отец, в традиционный наряд своего народа, расшитый золотым по красному кафтан и головной убор из серебра и жемчуга.

Князь недовольно посмотрел на мельтешение ярких огоньков за кромкой щита, мельком глянул на свежий перстень среди десятка иных на своей левой руке, после чего прислушался к своим чувствам и одобрительно хмыкнул. Только после этого он обратил внимание на присутствующих, происходящий бой, и, цокнув, – на сияющий над головой Дворец, остановив в итоге свой взор, полный молчаливого вопроса, на Федоре.

– Теперь он достоин быть моим братом? – будто в продолжение старой беседы, упрямо посмотрел на князя Федор и перевел взгляд на спину напряженно выпрямившегося Максима.

Князь Виид чуть наклонил голову и, покосившись на небо, одобрительно кивнул.

– Тогда спаси его, – выдохнул мальчишка и с надеждой посмотрел на древнего румына.

– Он и так неплохо справляется… – повеяло недоумением от могущественного существа.

– Если Максим убьет князя Черниговского, ему придется убить миллионы людей. А мой брат – не чудовище! – истово произнес Федор, в котором все-таки проглянул он-прежний .

Князь покосился на напряженную спину названого старшего сына, только что принятого в семью, и скептически хмыкнул о последнем суждении. Но вслух произнес иное.